Кологривские впечатления

Экспедиция по усадьбам Кологривского района Костромской области. Участники: Ойнас Дмитрий, Сорокин Анатолий, Зырянова Светлана, Кондратьева Ирина и два датских профессора Бент и Татьяна Йенсен.

1 августа 2003 года ранним солнечным утром в 6-00 мы выехали из Костромы. Вжжж-ж-ж-ж. Доехали быстренько до Мантурова часов этак за пять.


























Дмитрий Ойнас

Экспедиция по усадьбам Кологривского района Костромской области. Участники: Ойнас Дмитрий, Сорокин Анатолий, Зырянова Светлана, Кондратьева Ирина и два датских профессора Бент и Татьяна Йенсен.

1 августа 2003 года ранним солнечным утром в 6-00 мы выехали из Костромы. Вжжж-ж-ж-ж. Доехали быстренько до Мантурова часов этак за пять. Там долго перекусывали минут десять и снова - Вжжж-ж-ж-ж, аж до Кологрива еще часа три. Правда, по пути заехали посмотреть не осталось ли чего от двух Мантуровских усадеб Калинино и Шевяки. Калинино у деревни Подвигалихи, ее еще называли Калининский сад. Но по прибытии на место не обнаружили ни Калининского сада, ни самой Подвигалихи. Их как ветром сдуло, даже трудно поверить как это просто происходит, ведь три года назад там еще жили. Но место, доложу я Вам!!!!! Над Унжей! Берега высоченные, долина широкая …. В общем, слов не хватит. Унжа вообще на мой взгляд самая красивая река в Костромской губернии.
Другая усадьба Шевяки, но в ней результат аналогичный. Правда здесь сохранились некоторые посадки, но без особых структур. Зато очень красивые кедры, посаженные еще в 80-х годах XIX века.
Приехали в Кологрив, стали устраиваться в гостиницу и тут я обнаружил, что забыл свой паспорт?! Слава Богу, администраторша попалась понятливая. Хотя первая реакция у нее была сдать меня в местную ментовку, как подозрительное лицо, обросшее бородой. А в ментовке план по сдаче террористов, так что я бы им очень кстати пришелся. Взяли четыре номера, один из них люкс (по кологривским меркам конечно) для датчан. Люкс состоял из двух облезлых комнат с телевизором, с трудом принимающим РТР, холодильником, дверь которого привязывали веревочкой и персональным сортиром с раковиной, вода в котором шла только первые пол дня в день приезда, а потом пересохла, видимо, навсегда. Для остальных сортир был общий на другом этаже.
Весь остаток дня осматривали местные достопримечательности. Песок, сосны, дома преимущественно деревянные, роскошная река Унжа, памятник Ленину в человеческий рост перед единственным в городке злачным местом, кологривцы и кологривки, в общем, все как положено. Крыши довольно часто еще кроют дранкой. Во всем чувствуется патриархальный уклад. За продавщицей магазина надо идти домой, чтобы она открыла свою лавочку и продала нужный товар. Посиделки на завалинках. Дворики с кучей всевозможных хозяйственных построек – действующие ледники, винные погребки, огромные амбары сложенные из бревен в два обхвата. Беспрерывно здоровающаяся публика. Видел трубочиста. Беседки, в которых жители из ближайших домов пьют чай из самоваров. Ложкорезный промысел и масса всякого другого. По городу бегают веселые собаки, по-хоже, произошедшие когдато все от одного библейского Шарика. Одна кутя, привязалась к нам и сопровождала нас по всюду все дни нашего пребывания в Кологриве. Ночевала в гостинице, но в номера не шла. Очень воспитанная собака. Еду ждала у дверей в номер.
Утром следующего дня отправились на обследование Кологривских усадеб. Попытка разыскать первую – называлась Новинское, успехом не увенчалась. Да судя по рассказам местных жителей там и обследовать уже нечего было бы. Но это надо было видеть, когда мы в поисках усадьбы заехали в попутную деревню чтобы узнать дорогу. Первое впечатление – что деревня вымерла. Довольно жуткое ощущение, если учесть что все предметы на улице, техника, садовый инструмент как будто только что оставлены. Минут через десять появился маленький мальчик и стал играть в мяч, как ни в чем не бывало прямо рядом с нашей машиной. Следующей была старуха выглядывавшая в щель в заборе как в амбразуру танка. За калитку она так и не вышла. Потом объявился мужик, который энергично стал что-то вертеть в стоявшем здесь же тракторе поглядывая на нас в просветы механизма раскрытого двигателя. Его то мы и попытались атаковать расспросами о дороге до усадьбы. Он очень охотно заговорил и рассказывал довольно долго что «ехать то тут недалеко и дорога хоорооша, трактор проедет, но только до оврага, а там отсчитать четыре перелеска и поворачивать на право где вдоль раскряжин, которые Федька раскорчил нужно пройти и там говорят грибов полно, но я туда по грибы не хожу, потому что родина у меня в другой стороне, а дядья мои на севере живут. Нет вам без провожатого туда не добраться, я бы может сходил, да не хожу я туда, не люблю, да ведь и не был я там. А че там делать, там ведь нет ничего тяперь». И в этом духе минут пятнадцать. Далее оказалось, что в сарае у него за спиной все это время чем-то занимался еще один мужик. Когда он выпал из-за двери, на лице его читались вчерашние причины сегодняшнего расстройства организма. Он тер щеку грязной рукой, в которую была зажата тряпка, мало отличавшаяся от нее по чистоте. Разобравшись в чем тут дело он также охотно подключился и поведал миру о своей любви к своей же малой родине. Что он здесь всю округу знает и любит не меньше собственной жены. Он нас очень обнадежил, сказав, что проехать мож-но, а внимательно присмотревшись к нашему уазику добавил, что машина зверь уж туда то непременно пройдет. Но сам сопроводить нас не сможет, очень занят будет, вот только председателя дождется, якобы тот вот-вот явится. Следующих персонажей было уже трое, разных возрастов, с лицами аналогичными предшествующему оратору и подъехавших к нам на двухместном мотоцикле. Споры разгорелись с новой силой, и выяснилось, что на вожделенную нами усадьбу в разное время и с разной периодичностью обрушивались всевозможные стихийные бедствия, как то революция 1917 года, сильная буря сорокалет-ней давности, председатель колхоза – самодур, желавший поживиться халявной рыбкой из барского пруда и спустивший его, придурок- комбайнер, разведший костер, чтобы по-греться, а заодно спаливший усадебный парк и т.д. и т.п. А добраться по их словам туда можно, конечно, но уж больно они сомневаются. Следующий герой сюжета на удивление был самый трезвый, но как выяснилось, он пил прошлым днем, а эти же все еще ночью. После его слов картина прояснилась, но ситуация не улучшилась. Оказалось, что надо только миновать непролазный овраг за деревней, а дальше дорога пойдет на загляденье. Он сам же и резюме подвел – нужен трактор. А трактор как выяснилось у председателя и он его ни кому не доверяет, уж очень он к нему привязан. Председатель, как я уже писал, должен был явиться вскоре. Но по совету собравшихся было предложено все же сходить к нему на дом. Что мы и сделали. Лучше бы я не ходил!!! Потому что, если бы на моем мес-те был менее умудренный жизненным опытом юноша, он лишился бы невинности и дара речи так и не поняв смысла жизни. Встретила нас председательша!!! Ситцевый халат не был застегнут ни на одну пуговицу. А под халатом … она сама, в первозданном, так сказать виде, потому что надетые второпях трусики, свернувшиеся в жгут лишь отчасти прикрывали женские прелести. Более того, халат со стороны правой груди был порван и соответственно наиболее выступающая часть ее тела выпирала сквозь это отверстие очень неоднозначно. Вот эта гурия нам сообщила, что председатель был всю ночь занят с коллегами (это с теми о которых я выше рассказывал) и теперь отдыхает и никак не может нас принять.
Судьба Новинского была решена. Чтобы не тратить время на очередную помойку мы поехали разыскивать следующую усадьбу.
Далее была усадьба Ивановское, принадлежавшая во второй половине XIX века дворянам Григорьевым, а до них пока не знаю. Вот в ней пришлось основательно потру-диться. Парк сохранился довольно неплохо. Жара была как в тропиках, а комарья, как будто мы на их исторической родине оказались. Но мы же понимаем - коммунисты и не такие высоты брали, героическими усилиями объект был перенесен на бумагу, пленку и цифровые носители, а так же увиден, услышан, почувствован, обнюхан и запомнен.
Следующей была усадьба Александровское. По ней пришлось немного побегать для того, чтобы схему нарисовать и не более. Потому что, это уже тоже были руины и для постановки на охрану как памятник не годилась. А вот как образец для научного исследо-вания еще котировалась. Довольно занятный был комплекс середины XIX века с холмом-парнасом в центре композиции.
Далее была усадьба Лагутиха, от которой ничего не осталось, зато там мы встретили совершенно замечательного щенка неизвестной породы и потрясающей окраски, который весело резвился под бронетранспортером на котором ездит местный
лесовед.
К вечеру опять в Кологрив отправились на ночевку и вечерний кутеж. По приезде столкнулись с серьезной проблемой в виде новой администраторши заступившей на смену. Это была женщина бальзаковского возраста довольно нарядно одетая по кологривским меркам и уже неплохо принявшая на душу. По случаю чего чрезвычайно расположенная до мужского полу и потому крайне не одобрительно относящаяся к женскому. Из-за чего у наших датчан возникли проблемы с оформлением регистрации. Глупо поступили, оформлять к ней регистрацию пошла Татьяна, а надо было Бенту идти. В результате полу-чили скандал вместо регистрации. А без нее из России в Данию не выпустят, скажут а где Вы были такого-то числа, во столькото? Не на стратегическом ли объекте, бомбу закладывали? В общем, отказалась она ставить печать в бумажке, еще пуще разозлилась на женский пол и еще больше выпила по тем же причинам. А соответственно еще больше возжелала мужского пола. Поэтому когда мужская половина экспедиционного человечества отправилась по злачным местам Кологрива пить пиво, выйти из гостиницы так просто не удалось. Путь был прегражден. Особенно досталось нашему водителю Игорю. Одними изливаниями чувств дело не ограничилось, потому что объект домогательств постоянно норовил улизнуть. Он был схвачен за руки и таким образом удерживался в процессе беседы. Однако в какой-то момент ему удалось высвободиться и он позорно бежал с поля боя и потом еще долго разрабатывал пути возвращения в свой номер под нашим прикрытием. Причем в номере им также были предприняты меры безопасности от обнаружения его персоны томящейся администраторшей, как-то завешивание замочной скважины, светомаскировка, хождение на цыпочках и т.д. Когда администраторша поняла, что ей здесь не светит, в поле ее внимания попали остальные товарищи из группы приезжих. Местные джентльмены в ее глазах не котировались и потому проходили по улице мимо гостиницы относительно безопасно. Но бедной женщине вновь не повезло. Мы слишком были заняты потреблением пива и обсуждением вопросов мировой политики и кологривских впечатлений.
Злачное место в Кологриве – это ресторан с одноименным городу названием. В начале мы были единственные посетители и все было довольно спокойно. Мы мирно беседовали, а через какое-то время к нам весело щебеча подпорхнула то ли официантка, то ли управляющая килограммов на 120 в белом больничном халате с живым цветочком в нагрудном кармане. И довольно любезно произнесла за себя и за нас весь предполагавшийся диалог. Суть которого, вкратце, заключалась в следующем: «Что Вы хотите? Еще сами не знаете. Ну, выбирайте. Но я надеюсь, вы надолго к нам? (Это надо произносить очень многозначительно). Я скоро снова подойду». Затем она вновь упорхнула и больше никогда к нам не выходила. Подошла другая барышня, более изящных форм, но очень молчаливая, и путающая даже написанные в меню слова. Толик заказал пельмени, он решил не пугать девушку сложными словами, тем более что он их сам с трудом произносит. А мы с Бентом заказали по мясному блюду - я бифштекс, а Бент – ромштекс. Гарнир был заказан одинаковый, он в меню назывался – «Сложный». Пока мы ждали заказ, набился полный ресторан народу, а площадь перед ним запрудила гуляющая кологривская публика всех возрастов. Загремела музыка с наружи, на сколько хватало мощностей динамиков. Где-то на другой стороне площади начались танцы. Аналогичная картина почти в тот же момент образовалась у нас под носом, а самое главное под ухом. Через сорок минут ожидания мы решили поинтересоваться судьбой нашего ужина. Оказалось, что на первом этаже в это же время справляют свадьбу и все продукты уходят в эту бездонную пропасть. По этой причине Толику в пельменях отказали (их съели на свадьбе) и предложили рис. Выбирать ему было не из чего. А нам тоже пытались предложить его же, так как смогут принести заказанные нами блюда только после того, когда обеспечат всех на первом этаже. Но мы решили стоять на своем, при этом продолжая беседовать и делать вид, что не замечаем окружающего грохота. Когда нам все же принесли заказанное, мы с Бентом уперлись взгля-дами в два одинаковых куска мяса и не могли понять, кто из них Ромштекс. Вопрос, за-данный по этому поводу официантке озадачил ее не менее нашего. И она сказала – Вы заказывали, вы и разбирайтесь. Пришлось выбирать методом тыка. Быстренько дожевав принесенное мы решили поискать место потише. Больше мы по злачным местам ходить не рисковали.
На следующее утро побывали в местном музее, познакомились с тамошним директором. Это я тебе скажу – жук, каких свет не видывал. Фонды в музее огромные, масса отборных материалов, просто первоклассных, а этот, мягко говоря не хороший человек все это богатство скрывает от специалистов, причем самым банальным образом, просто прячет. И когда его спрашивают на предмет их наличия, он без зазрения совести врет, что ничего подобного у него в музее и в помине не было, что клевещут на него недруги. Изво-рачивается всячески. Зачем - понять трудно. С нами произошла похожая история. Хотя встретил нас очень любезно, улыбался, расшаркивался и с этой же улыбкой врал. Причем масса просто уникальных вещей из-за его барышничества так и осталась не атрибутиро-ванной или атрибутированной местными силами, сами понимаете, как и соответственно мало кому известна. Причем там висит работа А.Т. Болотова из его Богородицкой серии, так же без атрибуции, с подписью неизв. автор и соответственно неизвестный пейзаж. Как она туда попала Бог весть. Пришлось ему втолковывать, что это такое и, какую ценность это произведение имеет.
Затем отправились в Екимцево – это бывшее сельскохозяйственно-техническое училище им. Ф.В. Чижова, построенное на месте усадьбы с аналогичным названием. Ог-ромный комплекс с массой сохранившихся зданий, но брошенный уже лет десять назад и разрушающийся. Интересные находки удалось там сделать. Например замечательный эк-земпляр рядового для нашей полосы растения – ольхи, но с совершенно экзотической ли-ствой. Растение выведено в эпоху модерна, и это первый случай, когда нам его удалось обнаружить не просто сохранившимся, а еще и размножающимся.
Потом мы поехали в Шаблово. Родину замечательного художника Ефима Честнякова. Были на Ефимовом ключике. Встретились в Шаблово с Русланом Евгеньевичем, сотрудником костромского музея. Он там как местный абориген. В эпическом настроении ходит по эпическим пейзажам, в общем, соответствует антуражу. Строит дом Честнякова. Кроме него там теперь проживает семейный детский дом, довольно многочисленный. Приехал на жительство какой-то питерский профессор биологии, занимавшийся до этого птицами, а теперь продал квартиру в СПб. и поселился в Шаблово. Собирается работать в национальном парке «Кологривский лес» и ловить снежного человека. Еще живет там некий мужичек, который ходит побирается по миру в подряснике, собирает деньги на храм, а строит его здесь же в деревне и в нем же и живет. Храм этот, такой двухэтажный особнячок с главкой на крыше, с хозяйственным двором и сараями – Шабловская миниепархия. В общем Шаблово процветает и множится людьми неординарно мыслящими.
Вечером опять в Кологриве. Ходили купаться на Унжу. Она мелкая сейчас, чуть выше колена. Видели след снежного человека. Вот на снимке отпечаток ноги обычного человека попал в след снежного. На следующее утро поехали в Межевской район. По пути тормознули у местечка с совершенно замечательным названием. Думаю, оно имеет к моей персоне самое непосредственное отношение. Там и речка и две деревни носят мою искаженную фамилию Воймас.
Потом поехали смотреть усадьбу Кузьминки которая принадлежала дв. Жемчуж-никовым, а потом была куплена Михалковыми. Родней Никиты Михалкова. Она еще замечательна тем, что туда возили на зеленую господина Арбузова (нынешнего директора Костромского ликероводочного) со свитой в бытность его председателем Костромского облисполкома. Там остались мемориальные столы. Усадьба охраняется как памятник природы, но носит в списке памятников странное название «Аллеи липовые в дер. Кузьминки» О чем собственно повествует охранная табличка, благополучно прибитая на березу. Лип там нет и в помине. «Не верь глазам своим!!». Теперь усадьба тоже в полном разорении, но обмеры мы сделали.
В селе Никола пили молоко, а оттуда поехали в Кадый и добрались туда только к вечеру. После кологривской гостиницы, кадыйская просто рай на земле. Ни какого особого комфорта, но очень чисто. На следующий день утром пошли в местный музей. Он почемуто находится на территории детского садика. Если не знать и не найдешь. Маленький, но приятный. Довольно много неплохих экспонатов. Экспозиция наивная, но душевная. Видели там вещи из усадьбы, в которую собирались потом ехать. Это усадьба Петровых, родственников Лермонтовых. Одно время она принадлежала дяде М.Ю. Лермонтова, тому самому, о котором он в своем произведении «Бородино» писал – «Скажи ка дядя, ведь не даром ….». Очень любезная сотрудница музея, поведала нам все, что знала об истории музея со времен всемирного потопа. Потом поехали в усадьбу Петровых - Чернышево. Опять попался объект с загадочной семантикой в планировке. Умерились в усмерть.
Поехали в Завражье, родную деревню А. Тарковского. Игорь, водитель, нашел там женщину, которая совершенно замечательным образом коптит волжскую рыбу. Во дворе у нее стоит такой небольшой сарайчик, в котором глинобитный очаг без трубы, так что дым идет прямо в помещение. Когда это сооружение работает, со стороны может показаться, что начался пожар. Но рыба получается очень вкусная, холодного копчения.
Переночевали в Кадые, а на утро Вжжж-ж-ж-ж. Доехали быстренько до Костромы. По пути правда заехали в усадьбу в деревне Кирово посмотреть как дела. Замечательно то, что до революции деревня и усадьба носили название Зиновьево, а когда осудили Зиновьева, то и деревню решено было переименовать.