вот кстати; Что и зачем мы охраняем? Ценностная структура объекта культурного наследия.

Лекция Льва Лифшица, которая состоялась в Билингве!!!Мы публикуем полную стенограмму лекции доктора искусствоведения, заведующего отделом древнерусского искусства Государственного института искусствознания, специалиста в области охраны и реставрации памятников изобразительного искусства и архитектуры Льва Лифшица., прочитанной 26 февраля 2008 года в клубе – литературном кафе Bilingua в рамках проекта «Публичные лекции «Полит.ру». Лекция посвящается памяти выдающегося российского искусствоведа Алексея Комеча и приурочена к выходу сборника "Хранитель: А.И. Комеч и судьба культурного наследия России" (М. : Искусство - XXI век, 2009).

Текст лекции
Наталья Самовер (составитель сборника): Дорогие друзья. Сегодня 26-е февраля. 28-го февраля исполняется два года с момента кончины Алексея Ильича. Два года его с нами нет, два года продолжают существовать проблемы, которыми он занимался много лет. И сейчас появилась возможность снова дать звучать его голосу.

В этой книге собраны 15 публицистических статей и около 20 воспоминаний людей, которые знали Алексея Ильича: его супруги, брата, друзей, коллег, и тех, кто знал его только как общественного деятеля. Когда я начинала работать над этой книгой, я поставила перед собой задачу показать Алексея Ильича Комеча именно как общественного деятеля. Я тоже была с ним знакома. Это было не близкое знакомство и не долгое. И, тем не менее, этот человек производил колоссальное впечатление. Большая часть сидящих в этом зале никогда не читали его научных трудов. Тем не менее, его имя всем известно. Это был один из немногих людей, которые были для нас духовными авторитетами, человек, к чьему слову мы прислушивались, и человек, по чьему слову мы учились. Учились видеть, ценить и занимать умную, твердую и честную гражданскую позицию. Показать не только гражданскую позицию Алексея Ильича, но и то, откуда она происходила, в чем коренилась, атмосферу его семьи, культуру, в которой он вырос и которую распространял вокруг себя, человеческие связи, которые его окружали, жизненный опыт, сформировавший его личность, – цель этой книги.

Мы стремились показать Комеча как очень разностороннего человека. Все знают, что он был публицистом. Многие знают, что он был прекрасным фотографом. Очень мало кто знает, что он был, как выразилась его супруга Эмилия Яковлевна, «фоторадиоголиком». Он был человеком, прекрасно знающим радиоаппаратуру. Не только как пользователь, но на уровне инженера. Он вкладывал очень много ума, сердца и любви во все, что он делал.

Я занималась этой книгой довольно долго. И мне было очень приятно это делать, потому что я чувствовала, что имею дело со счастливым человеком.

И последнее. Эта книга очень многому лично меня научила. Представьте себе, для того чтобы появились эти воспоминания, нужно было обратиться ко многим людям, обремененным годами, академическими званиями, занятостью, болезнями. Я звонила этим людям и говорила: «Здравствуйте. Вы меня не знаете. Меня зовут Никак. Напишите мне, пожалуйста, воспоминания об Алексее Ильиче». Это значило, что им надо сесть за стол, потратить время, напрячься. «Когда сдавать?» - говорили мне в ответ люди. Это удивительный урок. Стоит жить таким образом, чтобы после твоей смерти друзья так реагировали на произнесение твоего имени!

Лев Исаакович – один из близких друзей Алексея Ильича. Передаю ему слово.

Лев Лифшиц (фото Наташи Четвериковой)Лев Лифшиц: Всем понятно, что меня пригласили именно потому, что сегодня что-то вроде презентации только что вышедшего сборника, посвященного А.И. Комечу. Принесли книгу, в которую вошли замечательные публицистические статьи Алексея Ильича и воспоминания о нем. Далеко не все они хорошо известны даже его близким друзьям и коллегам. Мне, например, кое-что хорошо известно, а кое-что я читаю впервые. Читаю – и переживаю, слышу живой голос Алексея Ильича. Учитывая проблематику, которой посвящены эти статьи, я и осмеливаюсь предложить вам сегодняшнюю лекцию. Впрочем, слово «лекция» слишком громко звучит. Я просто думал выступить перед вами и рассказать о том, как люди занимаются проблемами охраны и сохранения памятников.

Я, как видите, уже произнес два важных слова, о которых мне и хотелось бы с вами поговорить. Я имею в виду «охрана» и «сохранение». В сознании огромного количества людей эти понятия абсолютно неразделимы, слиплись. В этом ничего странного нет, но ужасно, что названные понятия неразделимы и для нашего законодателя. Из этого обстоятельства проистекает масса чудовищных вещей, которые оказывают свое влияние на то, что происходит в сфере охраны и сохранения памятников. Для сегодняшнего разговора я выбрал эпизод, который уже долгое время волнует научную общественность, людей, которые занимаются охраной памятников, а также их реставрацией, то есть сохранением. Реставрация – это та деятельность, которая более всего подходит к термину «сохранение». Охрана же – это действие, более связанное в деятельностью государственных органов, – с аспектами юридическими, законодательными, административными. Естественно, что эти виды деятельности неотделимы один от другого. Так вот, речь идет о так называемом «предмете охраны». Это понятие появилось в законе «Об объектах культурного наследия», одним из авторов которого был Алексей Ильич, а одним из инициаторов и разработчиков этого понятия была Наталья Александровна Потапова, которая еще не так давно возглавляла отдел в нашем городском Комитете по наследию.

Очень трудно ответить на, казалось бы, простой вопрос: «Что такое объект культурного наследия?» Как мы изо всей массы дошедших до нас объектов недвижимости выделяем то, что называем памятником, объектом культурного наследия? Как правило, мы с вами имеем дело с уже состоявшимися памятниками. В сознании общества они являются либо очевидными шедеврами архитектуры, либо очевидными свидетельствами истории. Так они обычно и позиционируются. Но в действительности понятие объекта культурного наследия значительно сложнее и шире. Мы знаем, что на охрану ставятся самые разнообразные постройки и по самым разным причинам, например, некогда рядовые, а ныне ставшие уникальными объекты типовой застройки. Второй вопрос – зачем охранять, и все ли в объекте, причисленном к памятникам, подлежит сохранению? Он приобрел особую остроту, потому что памятники у нас стали объектом экономических отношений, их начали продавать, приватизировать. Государство понимает, что у него нет денег на сохранение и охрану всей огромной массы памятников. И идет на такие шаги, как приватизация. И появляются собственники, которые хотят этим имуществом распоряжаться. Естественно, они вкладывают деньги не для того, чтобы просто любоваться. Конечно, одна из важнейших для новых собственников задач - заставить приобретенную ими недвижимость функционировать так, как им хочется, кажется правильным. Поэтому возникает третий вопрос – как охранять?

Надо сказать, что Алексей Ильич, будучи человеком абсолютно трезвым, прекрасно понимал, что если памятник не сделан объектом экономических отношений, все наши разговоры о его сохранении останутся чем-то прекраснодушным, а памятники будут продолжать разрушаться. Их будут палить, поджигать и т. д. Вы прекрасно знаете такие примеры: стоит бесхозный памятник, потом мы видим его сгоревшим, а через некоторое время он исчезает, и на том же месте мы видим совсем другую постройку. Для достижения компромисса и родилось понятие «предмет охраны», которое предполагает в памятнике нечто, что следует охранять, но есть и нечто другое, что можно видоизменять. Это некий кусок, брошенный в сторону инвестора, который будет этим имуществом распоряжаться. Но уже очень скоро результат введения в закон этого понятия стал приносить чудовищные плоды. Мы все их видим. Это, скажем, полностью разрушенные здания, от которых остались только фасадные стеночки, а за ними все снесено. Достаточно пройтись по Тверскому бульвару. Сразу за рестораном «Пушкин» вы можете увидеть целый квартал таких зданий, или новый многоэтажный корпус Института хирургии на углу Абрикосовского переулка и Погодинки, разрезавший пополам здание XIX в., являющееся памятником. Алексей Ильич остро и резко оценивал этот процесс.

Понятие «предмет охраны» во многом повинно в том, что этот процесс пошел не так, как нам всем бы хотелось. Происходит столкновение понятия «объект» как представления о некоем цельном сооружении и понятия «предмет охраны», связанного с выделением некоторых частей внутри объекта, которые и следует охранять. Это все породило ощущение непримиримого противоречия, настолько острое, что в сентябре 2006-го года наш тогдашний министр культуры Александр Сергеевич Соколов созвал в Министерстве совет, на который были вынесены вопросы, связанные с предметом охраны памятников. Докладчиком выступал Андрей Леонидович Баталов, который произнес очень толковую и резкую речь, указав на результаты, о которых я вкратце сейчас сказал. После этого последовало некое действие со стороны министерства. Была создана комиссия для разработки того, что представляет этот предмет охраны. Могу вкратце зачитать вам это поручение. «Задача – определить принципы выявления ценностных характеристик объектов культурного наследия, разработать метод их описания. Изучить международный опыт, изучить функционирование понятия «предмет охраны» в отечественной практике (такого понятия не было). Выявить аспекты культурной ценности, охватываемые предметом охраны: исторические, сакральные, художественно-эстетические, научные. Архитектурные, градостроительные характеристики, входящие в предмет охраны, - например, градостроительное значение объекта, объем и пространственная структура сооружения, декоративная система сооружений и их интерьеров, инженерно-технологические особенности объекта и др.» Думаю, из прочитанного понятно, чем должна была заниматься эта группа. И она действительно создала серьезный и большой документ. Но, как это бывает с такими документами, он остался только на бумаге. Он до сих пор не принят, не утвержден и не согласован. Но даже если бы этот документ был принят, возник бы вопрос – как же нам обходиться с инвестором? Если мы его обставим этим предметом охраны как волка красными флажками, будет ли он инвестировать свои деньги в объект наследия? Рождается коллизия, через которую мы никак не можем перешагнуть.

О чем говорил Баталов, когда он 12-го сентября 2006-го года выступал на этом совещании? О том, что огромное количество наших памятников не имеет даже паспортов. Многие не обследованы с точки зрения профессионала-реставратора. О каком предмете охраны памятников мы можем говорить, если эти качественные характеристики не выявлены? А выявить их можно только когда проводятся серьезные реставрационные исследования и когда задаются правильные и грамотные вопросы. Я тоже выступал на этом совещании. Сказал, что надо иметь в виду целостную систему качественных характеристик и говорить о целостной структуре памятника, где отдельные элементы не «гуляют» вне зависимости один от другого, а потом в скобках поставить «предмет охраны» как нечто поясняющее. Так вот, множество памятников даже в Москве не имеют нормальных паспортов, составленных на уровне требований современной реставрационной науки. И у нас появляются выхваченные из контекста отдельные грани объекта, которые превращаются в стенки, над которыми воздвигаются дополнительные этажи, за которыми вырастают громады, не имеющие ничего общего с первоначальной постройкой. Но ведь следует понимать, что ценностных характеристик огромное количество. Ведь памятник всегда несет в себе массу сложнейшей информации, начиная от специфической информации о материале постройки, очень часто неповторимом, и технико-технологических особенностей работы с ним. Вы хорошо знаете о практике реставрации деревянных построек, когда многие реставраторы используют древние технологические процессы и даже работают древними инструментами. Александр Попов так работает, потому что это культурная, историческая ценность. Не говоря уже о типологических особенностях, о целом ряде сложных и важных аспектов, которые все вместе и создают уникальность памятника. Перед рабочей группой стояла задача разработки модели; нам надо было создать описания самых разных характеристик памятников, что и было сделано по нескольким группам. Одна группа работала с архитектурными объектами, другая - с памятниками монументального искусства, то есть с монументальной живописью, некрополями, отдельно стоящими монументами, триумфальными арками, мемориальными комплексами и так далее. Все эти ценностные характеристики и должны наполнять то, что мы называем паспортом памятника.

Лев Лифшиц (фото Наташи Четвериковой)Ситуация, которая возникает с предметом охраны, по-видимому, нравится государству. Таким путем легко решать проблемы с потенциальными инвесторами. На государственную охрану берутся части объекта, «подлежащие сохранению». То есть объект как бы охраняется, но при этом сохраняются не все его части. Здесь получается одна из первых сложных коллизий, с которыми мы постоянно сталкиваемся.

Сталкиваемся мы и с недопониманием фундаментальных представлений о самой реставрационной деятельности. Чем консервация отличается от реставрации - в этом не разбирается законодатель! В нормативных актах слово «реставрация» постоянно встречается в контексте ремонта, а ремонт вторгается в сферу реставрации.

Кроме того, есть и еще одна очень сложная и типичная для нашего общества вещь – противоречие не только между сохранением и охраной, но и между ценностью и стоимостью. Если бы наш инвестор понимал, что, чем выше культурная ценность того, что к нему приходит, тем должна быть выше и стоимость… Но мы постоянно видим, что люди, получившие в свое владение памятник, делают все, чтобы понизить его ценность и очень часто сводят ее на нет. А ведь основой ценности памятника является его подлинность. Никто не будет продавать копию Рембрандта за подлинник на антикварном рынке, но на рынке недвижимости эта практика у нас закреплена. Это, конечно, результат того, что в сознании всего общества, а не только инвесторов и государства, памятники не являются духовной ценностью. Еще Сергей Сергеевич Аверинцев говорил, что в нашем обществе люди не понимают ценности подлинности. И это является одной из наших главных бед. Не понимая, что такое подлинность, мы лишены в конечном итоге возможности отличать правду ото лжи. И это огромная социальная беда и определенный симптом состояния общества. Симптом серьезной и почти смертельной болезни.

Вот на какие проблемы мы выходим, занимаясь вопросом охраны памятников. Тем не менее, как мне кажется, главного вопроса нам не удалось решить даже на своем уровне. Мы не подошли к решению вопроса о том, что же можно сделать, чтобы сохранить хотя бы те объекты, которые уже считаются памятниками и которым, казалось бы, уже ничего не должно угрожать. Но угрожает! Самый яркий пример – Большой театр. Никто не сомневается, что он является одним из самых значимых памятников культурного наследия Москвы и России. Но за время его так называемой «реставрации» утрачена одна из самых значительных частей этого памятника – те старые части портика Бове, которые находятся с тыльной стороны современной сцены театра. Это происходит на наших глазах, когда обсуждается тот же вопрос о предмете охраны.

Как же решать задачу работы с инвестором, владельцем? Мне кажется, нам надо идти не путем запрета, выделения в объекте отдельных элементов, называемых «предметом охраны», а путем зонирования. Что имеется в виду? Я уже сказал, что есть несколько категорий реставрационных действий. Их определения сформулированы в известных международных актах типа знаменитой Венецианской хартии по реставрации. Первое – это консервация. Наверное, не все знают, что это такое. Это целая цепь мероприятий, направленных на поддержание и сохранение авторской материальной структуры памятника. Она связана с неразрушающими принципами работы реставратора, которые, не внося никаких изменений аутентичного материала, останавливают его деструкцию. И нам надо выделить в объекте, который выставляют на торги, ту зону, которая является предметом исключительно консервационных мероприятий. Другая зона – зона реставрации, на которую распространяются основанные на заключениях реставрационных советов действия, направленные на восстановление хорошо документируемых утрат. Наконец, у нас будет зона возможной реконструктивной деятельности. Реконструктивные мероприятия дозволяются в тех случаях, когда некогда произошедшая утрата части грозит продолжающимися разрушениями памятника, или если надо восстанавливать «красные линии» и т. д. Естественно, эти действия должны основываться либо на хорошем историческом документальном материале, либо на очень хорошо осмысленных, отобранных и доказанных аналогиях. Остается еще зона тех действий, которые связаны с приспособлением, где вы можете относительно свободно заниматься перепланировками, приспособлениями под предполагаемую функцию.

В результате перед нами возникает целая цепочка логически связанных мероприятий. Мы сразу же грузим органы охраны памятников и государство, потому что нам тогда надо выстраивать совершенно по-новому всю нашу идеологию охранной деятельности. Требуя от охраны памятников таких мер, мы должны сделать так, чтобы при заключении договора на аренду или куплю-продажу памятника он переходил к владельцу с пакетом документов, с предпроектными предположениями, которые должны разрабатываться, пускай и на первичном уровне. Имеется в виду, что это должны делать аттестованные архитекторы-реставраторы по заданию государственного органа охраны памятника. И только получив такой пакет документов, инвестор может вступать в договорные отношения с реставраторами, со всеми, кто будет разрабатывать ему на основе этих рекомендаций соответствующие проекты реставрации и приспособления.

Естественно, если следовать этой схеме, мы должны будем очень резко изменить систему реставрационных учреждений и их лицензирования. За последние годы реставрационный рынок заполнился огромным количеством организаций, которые лишь по названию являются реставраторами, потому что они работают на памятниках, не обладая штатом квалифицированных реставраторов, но разными методами получая лицензии на реставрационную деятельность. Значит, нам надо наладить систему грамотного лицензирования этих организаций. А государство делает шаги в противоположную сторону. Алексей Ильич в течение многих лет был заместителем председателя научно-методического совета при министерстве культуры России. Председателем был министр. Алексея Ильича не стало. И не стало этого совета. Новый министр много раз что-то говорил, подписывал. В итоге я обладаю информацией, что приказ о создании нового совета уже подписан. Но это совет совсем другого типа. Старый научно-методический совет работал по принципу рассмотрения и рецензирования на соответствующих секциях, вынося наиболее актуальные и сложные проблемы на общий совет. Там были секции градостроительные, инженерные, архитектурные, памятников монументального искусства и т. д., и был пленум, на который выносились наиболее важные вопросы. Сегодня предполагается, что этот совет будет работать просто как совещательный орган, которому будут задаваться вопросы. И министр будет решать, какие вопросы задавать, а какие - нет. Без существования такого органа реставрационная деятельность в стране обречена на гибель. Сейчас у нас есть новый орган – Росохранкультура. Там есть свой экспертный совет, но он пока не работает.

Надо сказать и еще об одном простом деле, которое тоже требует достаточно внимательного к себе отношения. Чтобы привести всю систему в действие, надо начинать с самых простых понятий. Одна из самых непонятных вещей для людей, в собственности которых находятся постройки, – ремонт. Что такое ремонт? Скажем, у человека есть комната, оклеенная обоями первой трети XIX-го века. Они ветхие, могут крошиться. Что он может сделать? Может их просто сорвать и наклеить похожие. Для него это ремонт. Он не считает, что он что-то изменил в структуре памятника, хотя это довольно серьезное вторжение в его жизнь. Внедрить в сознание людей, что ремонт – это действия, которые касаются только инженерных сетей, оборудования, приспособлений, которые способствуют жизнедеятельности памятника, чрезвычайно трудно. Ремонт может касаться водопровода, канализации, водостоков и т. д., но не штукатурки, кладки...

Юрий Михайлович считает безболезненной замену старых деревянных конструкций Манежа на новые и считает, что это ремонт с элементами реставрации. Думаю, что он здесь не ошибается, а лукавит. Это реконструкция, повлекшая утрату подлинных частей памятника и искажение его исторического облика и культурной ценности. Увы! В общественном сознании этих простых понятий нет. Главное, что нет понятия о памятнике как о живом, постоянно изменяющемся организме, живом существе, которое не просто ветшает, стареет, но и набирается знаний, мудрости и, как древнее старое дерево, набирает кольца. Понятно ведь, что каждое поколение смотрит на памятник по-своему. И толща времени работает по отношению к памятнику как огромная линза, которая постоянно его увеличивает. Не случайно черепок, который тысячи лет назад люди выбросили на помойку, археолог не отпихивает носком ботинка, а поднимает, бережно сдувая с него пыль, кладет в витрину - и мы смотрим на него. Очень важно само понимание неповторимости памятника, того, что в любом из них сконцентрировано время. Это ощущение надо доносить до сознания живущих рядом людей.

Сколь бы ни хорошо работали наши органы охраны памятников, если в сознании общества не возникнет острое ощущение, что гибель памятников грозит гибелью и нам, поскольку памятники – это то, что цементирует общество, то, что превращает народ в народ, нацию в нацию, - ничего хорошего с нами не произойдет. Это очень острое ощущение было у Алексея Ильича, этому посвящена вся его жизнь и как историка искусства, и как историка архитектуры, и как крупнейшего деятеля на ниве охраны памятников. Эти виды деятельности были для него абсолютно нераздельны. Исследовательская работа как историка искусства неумолимо толкала его на занятия вопросами охраны памятников, а его деятельность как человека, с юности связавшего себя с охраной памятников, также толкала его в область истории искусств. Не случайно же он выступал еще как организатор экспедиций по выявлению ненайденных памятников.

Существует еще множество разных вопросов, связанных с этой проблематикой. Я счел необходимым сказать о самом главном, о том, что нас всех беспокоит, что является ядром современной проблемы охраны и сохранения памятников. Я закончил. Спасибо.

Обсуждение лекции
Борис Долгин: Переходим к вопросам. Понятно, что в связи с тематикой нашей встречи среди вопросов могут звучать и реплики об Алексее Ильиче.

Вопрос из зала: Как вы относитесь к возрождению гостиницы «Москва» в том виде, в котором она была раньше?

Лев Лифшиц (фото Наташи Четвериковой)Лев Лифшиц: Ответ уже понятен. Я отношусь отрицательно. Никакого воссоздания быть не может. Гостиница «Москва» могла кому-то нравиться, у кого-то вызывать раздражение. Но для нас ясно, что это был крупнейший памятник культуры. И в том виде он уже никогда не может быть повторен. Когда-то я приводил очень простой пример. Были такие часы «Победа». Если вам они достались от дедушки, пусть царапанные и не слишком хорошо ходящие, и вам сказали: «Да выкини ты эту дрянь! Вот у меня есть хорошие часы», - вы поменяете? Наверное, нет. Потому что для вас это представляет колоссальную мемориальную ценность. Достаточно вспомнить, кто жил в этой смой гостинице, что происходило там до, во время и после войны, какие великие тени, трагические и чудовищные там проходили! Мы всего этого лишились. Этот дом пустой. Он не может заново возникнуть в том виде, в котором существовал. Придут новые поколения людей, у них будут совсем другие ассоциативные ряды. Они не могут жить и чувствовать так, как мы. Потому что мы ходили в эти кафешки, в магазин «ТЖ», гастроном, который был там внизу, покупали там эклеры. Мало ли чего там было! Мы помним еще трактир, который стоял там рядом, помним гостиницу «Столичная» и много чего другого. И убрать это из памяти мы не можем. А у других людей не будет этих ассоциаций. Но если мы это закрепим в памяти, если это войдет в ценностную структуру, то и общество будет по-другому к этому относиться. Другая будет ценность этого памятника. Речь об этом. Невозможно воссоздать памятник, как нельзя воссоздать заново человека, а можно сделать двойника. Как замечательно сказал Флоренский: «Такой же, но не тот же!» В этом весь секрет.

Борис Долгин: А ваша концепцию зон...

Лев Лифшиц: Это именно моя концепция. Я ее ни с кем не обсуждал. И излагая ее вам, я понимаю, что она может и должна вызвать полемику, противоречия. Но нам надо выходить из этого тупика.

Борис Долгин: Решает ли эта концепция проблему частей предмета охраны, находящихся формально за пределами памятника? Я видел в Санкт-Петербурге дом Дельвига, который удалось сохранить на волне общественной активности в годы Перестройки. С ним все хорошо. Но если от него отойти, видно, что за ним построено большое здание, которое сразу меняет вид.

Лев Лифшиц: Вы берете одну из самых острых проблем – проблему видовых аспектов, жизни памятника в общей городской структуре. Это та часть проблемы, которая не может быть завязана на одном инвесторе или владельце. Здесь наступает коллективная ответственность. И эти вопросы мы тоже пока не решили. Говоря про зонирование, я это проецировал на конкретный ансамбль, находящийся в четко очерченных границах территории памятника.

Артур Галашевич: Лев Исаакович затронул очень интересные моменты. Но я глубоко убежден, что на сегодняшний день дело охраны и реставрации развалено полностью. У нас законы настолько не связаны друг с другом, что они не действуют. У нас не действует закон об охране памятников во взаимосвязи с земельным законом, с кадастровыми законами. Но это еще можно пережить. За последние годы полностью развалили все реставрационные мастерские. Те, что сейчас существуют в России, - это мелкие блохи, которые выживают. В одной из таких я продолжаю работать, хотя в свое время я работал в Центральных реставрационных мастерских, где было 500 человек. Сейчас там осталось человек 50. Только за последние 2-3 месяца закрыли мастерскую, которая была подведомственна Министерству культуры, - Центр реставрации. Сейчас они ремонтируют подъезды при том, что памятники просто рушатся.

Воровство, которое существует вокруг памятников, – это просто потрясающе! Откаты, финансирование таково, что с этим сейчас лучше просто не связываться – запачкаешься до предела. Сейчас исчезнет мастерская «Росреставрация». Она распалась на мелкие мастерские. Более того, Министерство культуры своим бездействием этому способствует. Не работает методсовет. Сидят чиновники, которые никак не могут устаканиться, найти свои веточки, куда бы они как галочки сели и чирикали. Чиновников такое количество! Еще недавно Росохранкультура была объединена со Связькультурой. «Россвязьпреступкультура», как мы это называли! Сейчас их опять разделили. За последние 5 лет произошло очень много таких перетрясок. К чему это привело? Выстраивание вертикалей по примеру государственных привело к тому, что купить сейчас можно любой памятник. Я не смог сейчас показать (не открылся диск), как в Тверской области губернатор за 800 000 рублей купил усадьбу, которая принадлежала Лажечникову. Он сделал ее под себя, и 40 га земли вместе со строениями куплены за 800 000 рублей. Даже я смог бы собрать такую сумму, хотя я и нищий. У нас сейчас самые большие преступники – это сами губернаторы. Сейчас вроде бы их начали шерстить. Строева сняли. Но он был при коммунистическом, при демократическом правительствах. Он уже настолько наворовал! Ну, сняли его! Да ему теперь хватит! Это уму непостижимо. Их гробят, гробят безграмотной реставрацией эти блошки-мастерские. Крупных объединений нет. Мы пытаемся создать законы, которые мало того что не работают, так еще и разваливается нижнее звено. В нашей стране почти не готовят реставраторов. Еще Алексей Ильич сказал, что если реставраторы потратят по минуте на каждый объект в России, то всем российским реставраторам не хватит жизни. Музейные ценности гибнут. Это всем известно, а мы все говорим, говорим, говорим. Не знаю, к чему мы придем. На сегодняшний день развалено все.

Борис Долгин: Спасибо. Я бы все-таки осторожней относился к персональным обвинениям. Мы исходим из презумпции невиновности. И только если есть доказательства, мы можем говорить о вине. Строго говоря, мы никого не можем назвать вором или преступником до решения суда. Да и после – не всегда.

Наталья Самовер: Я хотела бы вернуться немного к предмету охраны. Лев Исаакович, могли бы вы пояснить на конкретном примере, каким образом определяются ценностные характеристики объекта, который имеет на себе многолетние напластования? Профанные представления о наследии и реставрации тоже подвержены некоторому изменению, и нынешнее модное веяние состоит в том, что, реставрируя памятник, нужно приводить его к максимально древнему состоянию. Рядом с нами находится дом Веневитинова. Это дом, в котором Пушкин читал своим друзьям «Бориса Годунова». Он долго стоял в запустении, он горел, в нем жили бомжи. У него был фасад XIX-го века. Наконец туда после длительной борьбы общественности пришли реставраторы. Они обнаружили, что под этим фасадом хорошо сохранился фасад XVIII-го века. И теперь на заборе висит картинка, из которой следует, что этот дом будет отреставрирован по состоянию на XVIII-й век. Вы полагаете, что это правильный подход?

Лев Лифшиц: Этот проект – один из немногих, которые очень сурово обсуждались на экспертном совете Росохранкультуры. Проектировщикам там врезали по всем фронтам. Вот один из ярких примеров – там в проекте была печная труба, поставленная на конек. Это вообще довольно трудно себе представить.

Существует принятая в архитектурной практике реставрация на оптимальную дату. Как только мы начинаем делить целостный объект на эти части, когда у нас нет целостного образа памятника, у нас и получается то ли XVIII-й век, то ли XIX-й. Конечно, этот дом должен быть сохранен на том уровне, на котором его помнит и знает большое количество москвичей, в том виде, который больше всего и ассоциируется с пушкинской Москвой. Сами эти напластования обладают исторической ценностью. Все остальное может быть оставлено в виде зондажей. Таких примеров у нас очень много. Дом Бове в Петровском переулке, например. Там с одной стороны классицизм, с другой – палаты XVII-го века. Это никакое не открытие.

Куда более сложные вопросы связаны со старыми реставрационными вставками. Ведь были вторжения в памятник. Это общая проблематика. И такие споры всегда шли. Это плодотворные споры. Для этого и нужны методологические советы, которые сейчас повсеместно убирают. Потому что есть глобальные вопросы, которые требуют обсуждения с самых разных сторон. Не случайно же в этот совет входят не только историки или профессиональные реставраторы. Там есть инженеры, геологи, технологи. Масса профессионалов.

Вот сейчас перед нами стоит очень тяжелая задача. Всем известен древнейший памятник, собор Мирожского монастыря XII-го века в Пскове с прекрасно сохранившимся ансамблем фресок, созданных около 1140-го года. Вы знаете, что памятник стоит на скале. И паводковые воды постоянно затопляли его. Разрушалась кладочная структура, фрески. По документам, которые сохраняются в Институте истории материальной культуры, известны письма еще монастырского начальства в епархиальные ведомства и т. д., где постоянно сообщается, как они не могут справиться с этими делами. В конце XIX-го века для укрепления фундамента использовался цемент, но сейчас известно, что это опасно. Влага обегает цемент и старается пройти там, где это возможно. И сейчас оказалось, что после того, как Владимиром Сусловым были сделаны такие «обоймы» в основании храма, влага превратила в труху всю внутренность этих обойм. И памятник стоит на козьих ножках. Может быть, его держит сейчас грунт. Это реальная и очень сложная проблема. Чтобы решить ее, должен быть экспертный совет, потом геологические бурения, должны привлекаться самые разные специалисты. Денег, естественно, нет. А Росимущество уже сдало этот памятник местному епархиальному управлению.

Вот реальные проблемы, которые каждодневно стоят и перед органами охраны памятников, и перед специалистами, которые должны находить методики, принципы сохранения памятников. Вот в чем реалии нашей жизни.

Также обстоит дело с фресками Мирожского монастыря. Эти фрески были записаны бригадой Сафонова. Это была драматическая история. Было волевое решение Победоносцева даже против воли Императорской археологической комиссии. Ее председатель даже писал Николаю II. Так вот, мы не знали, живопись какой сохранности находится под прописью. А поздняя живопись начинала отслаиваться. Там было очень много клея, и поздняя живопись, отслаиваясь, тянет за собой древнюю. Собирался научно-методический совет, мы выезжали, поднимались на леса, это все смотрели, решали. И сейчас у нас стоит уже на 50% раскрытый памятник XII-го века, уникальный. В Европе такого памятника нет. Его можно сравнить только с мозаиками Сицилии.

Вот какая сложная ситуация всегда была. Артур Адамович прав – сейчас вся эта система совершенно разрушена. Ее нет, не говоря о том, что нет финансирования. А если создавать правильную структуру, она должна будет потянуть за собой реорганизацию системы действия органов охраны памятников. Без аттестации реставраторов, без правильного лицензирования реставраторов, без нормальной организации деятельности научно-методического совета нельзя работать. Принимая одно решение, мы должны реконструировать всю цепочку, которая может нормализовать взаимоотношения между инвестором и органом охраны памятников. Естественно, что памятник должен жить, и у него должен быть хозяин. Во всем мире так. Но во всем мире памятники живут, а у нас как-то не получается.

Николай Васильев: Вернусь к первому вопросу из зала насчет гостиницы «Москва». Мне кажется, что наш докладчик не осветил важный момент. Проект гостиницы «Москва», реализуемый сейчас, – это то же самое, что и проект «Царицыно», который никогда не существовал на самом деле. И я ожидаю, как лет через 10-15 будут реализовывать проект перестройки Кремля имени Баженова! Я хочу отметить, что, если этот проект взят и реализуется, значит, он кому-то нужен. Значит, есть некое молчаливое согласие людей, живущих и работающих в городе, для которых это все потом обрастет такой же ценностью, какой для людей более старшего поколения оброс магазин, который там был, остановка, кафе и т. д. И мне несколько стыдно за жителей города за то, что для них не имеет ценности то, что ценно для более старшего поколения. А как профессионалу в области архитектуры мне кажется, что очень слабо идет продвижение в профессиональной среде в России идеи ценности архитектуры и подлинника. Подлинника панорамы, зданий, материалов.

Лев Лифшиц: Я с вами полностью согласен. Но мне казалось, что это вполне очевидные вещи. Я же говорил, что даже если бы это была абсолютно точная копия, все равно невозможно войти в старую реку. Когда мы начинаем резать, мы прекращаем одну жизнь; начинается другая жизнь, и у следующих поколений здание будет с чем-то ассоциироваться. Но ведь у любого произведения искусства есть две стороны – сторона абсолютной художественности и сторона абсолютной социальности. И мы хорошо понимаем, что картина Александра Герасимова, так называемая «Два вождя после дождя», со Сталиным и Ворошиловым, прогуливающимися над кремлевским садом с видом на Замоскворечье, никак не является великим произведением живописи. Но это бесценный памятник времени. Или, скажем, «Сталин и Молотов у постели больного Горького» художника Ефанова – еще лучше. Правильно делает Третьяковка, что выставляет эти картины. Но подумайте, как на эти картины смотрели Кузнецов, Сарьян, дожившие до 60–70-х гг. ХХ в. Можно представить себе их ужас. Так и старики, которые помнили Охотный ряд до постройки гостиницы. Мы, конечно, смотрим на все это другими глазами. Такова жизнь. Но как бы нам хотелось, чтобы не прерывалась передача этой эстафеты поколений! Как было бы замечательно, чтобы памятники жили века! Чтобы мы ходили по тем же самым дорожкам и вступали в те же самые следы, что и наши отцы, деды, прадеды! Кто в нашем городе может сказать, что он живет в доме хотя бы своего отца? Это же ужас, это трагедия. Мы этого не осознаем, а это беда.

Само слово «памятник» означает постоянное накопление памяти в объекте. Как только мы начнем это понимать, для нас это станет живым, ценным, мы к этому начнем относиться иначе. С трепетом, уважением, вниманием. Для нас пушкинские слова о «любви к отеческим гробам» и к «родному пепелищу» станут не просто красивыми словами, а тем самым глубоким душевным переживанием, личной исповедью, какой это и было в устах Александра Сергеевича.

Сергей Сазонов: Первый вопрос о так называемом восстановлении Успенского собора в Ярославле. Можете высказаться по этому поводу? И полвопроса про ЦДХ.

Лев Лифшиц: Насчет ЦДХ ничего не могу сказать, поскольку не очень погружен в эту проблему. А проблему Успенского собора я хорошо знаю, поскольку был там, когда еще велись раскопки на месте утраченного собора XVII-го века. Те, кто мог видеть эти раскопки, не могут говорить без трепета. Это просто братская могила, где вы видите костяки женщин, детей. Это было место побоища XIII-го века. Это место священное. А туда наехал этот собор. Он превысил все возможные габариты, все высотные точки. ЮНЕСКО кричит. Был первый проект Славы Сафронова. Не будем говорить о его архитектурных достоинствах, но он был в нормальных габаритах. Однако реализуется другой проект. Ясно, что это политическое решение. Так нравится владыке, губернатору. И все молкнет перед этим. Город пострадает невероятно. Но это обычная практика. Мы все знаем про башню Газпрома – это вещи одного порядка.

Сергей Сазонов: Хочу еще уточнить, что вскрытые там фундаменты были просто уничтожены. Их просто вывезли на свалку.

Лев Лифшиц: Да.

Наталья: Как ландшафтный дизайнер хочу задать вопрос. Является ли вообще предметом охраны, скажем, район города? Мы знаем, что в Москве не очень много районов, сохранившихся в своей первозданной красоте. Я говорю об Ивановской горке. Я там выросла. Тот же ваш принцип зонирования памятников можно ли применить к целому району города? Можно ли поставить его на охрану?

Лев Лифшиц: Можно. И практика такая есть, не говоря уже о том, что у нас есть понятие «историческое поселение». На него распространяется целый ряд определенных критериев, мер, которые регулируют все отношения, которые там должны возникать. По отношению к Москве такого нет. Но выделить улицу можно. Мы же выделяем черты красной линии застройки как один из пунктов предмета охраны. Изгибы линий, рядовая, типовая застройка. Все эти понятия есть в нашем лексиконе. Это ведь тоже ценность. Множество рядовых зданий сносятся, хотя даже сохранение социального расселения в городе важно. Скажем, в Париже очень заботятся не только о сохранении застройки, но и о том, чтобы сохранялось обычное представление о том, кто в данном районе жил и продолжает жить. У нас в центре теперь возникают районы «новых русских». Пойдите на Сретенку! Когда-то это была живая улица, насыщенная маленькими магазинчиками. Через дом был переулок. Это было чрево Москвы. Сейчас это пустыня.

Наталия: Это же было еще в 70-е гг., когда расселяли коммуналки, когда москвичей выселяли на окраины.

Лев Лифшиц: Помню, как мою весьма пожилую и очень уважаемую начальницу Елену Владимировну Сильверсван, главного хранителя Третьяковской галереи, которая жила на Собачьей площадке в доме поэта Хомякова, выселили в Медведково, где и метро в ту пору не было.

Наталья: А я думаю, что объяснять понятие подлинности людям, которые выросли в Медведково, бесполезно.

Борис Долгин: Я думаю, что объяснять понятие подлинности можно всем. И если вы будете рассчитывать только на москвичей, которые к некоторому году жили в центре города, то все вопросы вами будут гарантированно проиграны.

Вопрос из зала: Каковы перспективы передачи Церкви храмов, монастырей с точки зрения сохранения их в публичном пространстве культуры?

Лев Лифшиц: Перспектива передачи очень велика. Вы все время слышите это по радио, во всех СМИ. Это звучит и в высоких коридорах. Это абсолютная реальность. И настроения во властных структурах пораженческие. Людей, которые будут сражаться, там почти нет. Наш новый министр просто живет в другом мире, на другой орбите. Это какие-то нестыкующиеся понятия – то, что мы с вами говорим, и то, о чем говорят там. Бюджет, который сегодня затребован для поддержания имущества Церкви, – 3 млрд. рублей. На всю остальную культуру, на всю страну – 800 млн. Такие вот соотношения. Передача абсолютно реальна. Причем инициатором этого почти везде выступает Росимущество, Минэкономразвития. Они являются мощными ускорителями этого процесса.

Какой выход? Один из возможных путей – это создание списка неприкосновенных памятников, которые составляют неделимое ядро национального культурного наследия, утрата которых является угрозой национальной, культурной безопасности. Приведу пример, чтобы было ясно, насколько чувствителен данный механизм. Третьяковская галерея и Исторический музей были закрыты на реконструкцию десять лет. То есть целое поколение школьников никогда в жизни не были там. Думаете, это не отразилось на поколении? Провал, колоссальный провал. Результат – то, как сегодня мыслят наши молодые реформаторы... Люди, которые потеряли это звено. Это страшно. Такие перерывы абсолютно чудовищны в смысле передачи культурного кода. Вот что с нами происходит.

Мария (архитектор по градостроительству и ландшафту): Я занимаюсь разработкой зон охраны для городов. У меня ответ женщине и вопрос. Дело в том, что ансамблевые памятники архитектуры мы не можем зачастую сохранить, потому что есть частные объекты, и вновь выявленные объекты, еще не поставленные на охрану переделываются частниками. Вопрос. Как мы можем сохранить ансамбль, если часть его уже перестроена частниками? Закон не предусматривает каких-то мер воздействия на это частное лицо. Получается парадокс.

Лев Лифшиц: Это одна из очень острых проблем. И сегодня в Думе (правда, как всегда, бесконечно) это обсуждается. Есть постановление Совмина о внесении изменений в Закон об объектах культурного наследия. Один из моментов там – это вопрос о преференциях, которые должны предоставляться собственникам. О тех благах и льготах, которые они должны получать именно за то, что поддерживают памятник. Это первое. Второе – это очень большая и сложная работа, направленная на то, чтобы человек понимал, какой реальной ценностью он владеет, чтобы цена того, чем он владеет, не понижалась в результате его неграмотных действий. Знаете, когда у нас была знаменитая акция помощи голодающим Поволжья, экспроприировались ценности Церкви. Приходил в Гохран, например, великолепный золотой потир. И из прекрасного ювелирного изделия делали слиток с помощью пресса. Представляете, во сколько раз понижалась его ценность? Это то же самое. Нам надо задействовать социальные механизмы, предоставить возможность людям приходить туда, видеть памятники, чтобы владелец был заинтересован в сохранности. Но ведь этого не происходит. Мы же не глупее людей в других странах. У нас просто не действуют нормальные механизмы. О чем-то там в Думе думают. Как это будет реализовываться? Боюсь, что поговорят, и все.

Вопрос из зала: С какого момента вообще принято рассчитывать возраст памятника архитектуры? Мы столкнулись сейчас с такой проблемой при попытке сделать так, чтобы ЦДХ признали памятником архитектуры. Это проект 60-х гг. Строительство было начато в 65-м, закончено в 79-м. Если считать от даты начала проекта и начала постройки, получается, что ему больше 40 лет, и есть основания признать его таковым.

Лев Лифшиц: С какого момента начинается памятник? Боюсь, что на ваш вопрос я точно не отвечу. Когда-то это было 100 лет. Сегодня, кажется, сорок лет. Честно признаюсь, я не знаю, как это измеряется: с начала проекта или со сдачи объекта.

Мы работали над другим вопросом. Предлагались критерии для оценки памятников, которые должны быть отнесены к объектам федерального значения. Там есть три варианта предложений. 1-й – до последней четверти XVII-го века. 2-й – включая эпоху Петра Первого. 3-й – включая эпоху Елизаветы Петровны. Согласились, что для деревянной архитектуры оптимальной верхней датой является первая четверть XIX-го века
Этот и другие материалы лекций размещены на сайте полит ру
http://www.polit.ru/lectures/2009/03/26/pm.html


Читать далее

Открытый семинар "Полит.ру"Нетиповой объект культурного строительства

Некоторое время назад нас пригласили на семинар Полит ру.
Там повстречалось много симпатического народа и они что то наговорили. Вот публикую резюме семинара:

Мы публикуем резюме регулярного вторничного семинара «Полит.ру», проводимого под эгидой Фонда «Свободная кафедра общественных наук» на базе Института современного развития (ИНСОР). Предметом обсуждения на очередном семинаре стали новые культурные площадки в современном городе. Участники обсуждения (кроме собственно «Полит.ру»): Т. В. Абанкина, руководитель центра прикладных экономических исследований и разработок ГУ ВШЭ, Е. В. Абрамова, арт-критик, Е. Ю. Гандрабура, зам. главного редактора журнала "Градоустройство", Н. В. Гладких, общество "Мемориал" (соавтор исследования "Фабрики воображения или культурная конверсия"), А. Гончарик, аспирант ИНИОН, Е. В. Зеленцова, директор агентства «Творческие Индустрии» (соавтор исследования "Фабрики воображения или культурная конверсия"), А. Змеул, директор агентства «P-Arch», О. В. Карпова, декан факультета управления социокультурными проектами МВШСЭН, Е. В. Ковалевская, Институт "Открытое общество", О. Лобач, психолог, Г. А. Никич, куратор Московского Форума художественных инициатив, Н. Е. Прянишников, специалист в области городского развития, сотрудник НИИП им. Мезенцева, С. В. Сазонов, руководитель проекта PRO-наследие, Н. И. Сергиевская, Центр современной культуры «Гараж», Е. М. Тупысева, директор агентства театров танца "ЦЕХ", К. Л. Филимонова, координатор фонда "Оксфорд" (соавтор исследования "Фабрики воображения или культурная конверсия"), А. Л. Филиппова, директор проекта "Фабрика". Затравочный доклад сделала Елена Зеленцова по материалам исследования Фабрики воображения, или Культурная конверсия




В Москве работают «Винзавод», «Проект_FабRика», «Гараж». В Петербурге - «Открытая студия «Сквот непокоренных»» и лофт-проект «Этажи». В Красноярске, Самаре, Петрозаводске, Екатеринбурге создаются и развиваются новые культурные площадки, пытающиеся совмещать в виде установок творчество и коммерцию.
С каким феноменом мы имеем дело? Являются ли эти площадки ситуативным продуктом освоения промышленных пространств - или перед нами системный фактор развития культуры и городов? Какой вариант генеалогии явления поможет говорить о нем наиболее содержательно? Какое взаимодействие выстраивается между ними и другими культурными институциями: музеем, театром, библиотекой? Где здесь место государственных и муниципальных структур? И, наконец, какое имя дать новому явлению?

Место - город
Новые культурные площадки создаются именно в городах. И факт их создания, а главное – успешного функционирования (на выставки «Винзавода» выстраиваются очереди) – указывает на то, что они в города вписались.

Возможно объяснение этого феномена через постиндустриальность, предполагающую уход городов от индустрии. В отношении Москвы можно говорить даже о «постиндустриальном буме»: огромное количество промышленных предприятий уже вынесено за черту города, очень многие закрыты или закрываются. В отношении менее крупных городов, где промышленность в последнее время встала, мы видим скорее действие кризиса, нежели сознательный уход от индустрии.

Но даже в Москве одна из новых культурных площадок - «Проект_FабRика» - размещается на территории фабрики технических бумаг, и производство там по-прежнему функционирует.

Условия формирования
С точки зрения экономики города и социальной политики новые культурные площадки попадают в ситуацию высвобождения занятости, в том числе, на тех промышленных предприятиях, которые переводятся за городскую черту.

Для муниципальных властей адаптация свободных трудовых ресурсов является одной из важнейших задач. Во всяком случае, за пределами столиц.

При этом современная занятость в столицах (в меньшей степени – в других крупных городах) тяготеет к рабочим местам «новой экономики», куда относятся отрасли так называемого «третичного сектора»: здравоохранение, образование, культура и другие. И эти места занимают преимущественно коренные жители данного города, в то время как рабочие места на сохраняющихся промышленных предприятиях заполняются частично мигрантами.

Получение дохода с бывших промышленных территорий также заботит городские власти: фабрики или заводы вносили некоторый вклад в бюджет города (это относится к градообразующим и другим крупным предприятиям). И задача муниципальных (для Москвы и Санкт-Петербурга - региональных) властей - сохранить аналогичный уровень финансовых поступлений.

Для территорий, стоимость которых предельно высока, вопрос о занятости и об их «культурном» использовании решается в пользу тех собственников, кто обеспечит наибольший доход, без обращения к социальному аспекту. Или их придется к этому специально стимулировать.

По сравнению с бизнес-центрами, которые имеют репутацию высокодоходных, новым культурным точкам трудно, почти невозможно конкурировать за территорию. Их возникновение имеет во многом случайный характер. Их дальнейшее существование зависит также от случайных факторов, и, скорее всего, эти территории будут дальше как-то иначе переосваиваться.

Но и здесь (особенно - в условиях кризиса) могут появляться временно неосвоенные территории. Например, в ситуации, когда нет желания сдавать / продавать их задешево, а хороших предложений нет. Стоит учитывать и такое обстоятельство: бывшие промышленные объекты располагаются в срединной зоне. Это, как правило, не центр города. Такие территории имеют сниженную ценовую привлекательность. Освоение их художниками, дизайнерами, архитекторами не только повышает статус района, территории, но и позволяет использовать ее с минимальными затратами на время, пока, скажем, идет спор между будущими собственниками.

Там же, где стоимость земли недостаточна для игнорирования проблемы занятости, может присутствовать понимание местными властями значимости новых проектов, в том числе – культурных площадок. Но там может не быть других условий для этого – кадрового ресурса для их появления. Может понадобиться помощь столиц.

Разные площадки для размещения творческих проектов, их сохранение, возобновление или изменение требуют разного объема инвестиций, в зависимости от развития инфраструктуры и других факторов. Обращение к европейскому опыту показывает, что если мы возьмем проект восстановления территории Рурского бассейна, то для его реализации потребовались огромные инвестиции не только немецкого правительства, но и всего Евросоюза.

Функция площадок
Новые культурные площадки существуют в том же городском пространстве, что и прежние – музеи, театры, галереи, различные другие культурные центры.

Напрашивающимся критерием различения функций традиционных и новых культурных площадок могла бы служить установка на инновацию. Традиционные культурные площадки ставят перед собой задачу трансляцию и популяризацию традиции. Новые – ее обновление. Но если к библиотеке и отчасти к музею эта схема применима, то, скажем, установка театра, кинотеатра, концертного зала, картинной галереи может варьироваться между этими двумя полюсами, точнее – тремя, с учетом полюса массовой культуры.

При этом установка на трансляцию классических образцов в большей степени понятна, кажется соответствующей интересам стабильного существования и развития государства и поддерживается чиновниками (в том числе, материально). Современное искусство даже в Москве пока не в состоянии конкурировать с классикой за внимание местных чиновников или за поддержку городского бюджета.

Новые культурные площадки пока во многом остаются на периферии городской жизни. Они так и не стали (возможно, пока) «точками роста» в городе, стратегическими центрами, которые не только создают рабочие места, но и производят некоторый творческий продукт для местного сообщества и туристов.

Сами инициаторы новых культурных площадок не соотносят себя с городским масштабом, например, с Генеральным планом. И это рождает дополнительное непонимание, хотя и городские власти, и творческие центры нуждаются в диалоге.

Для развития творческих кластеров требуется не только частная инициатива, но и включение их в национальные культурные программы. Такие программы могли бы охватывать не только традиционные культурные институции, но и новые культурные площадки. В рамках подобных программ могла бы создаться основа для их взаимодействия.

Но для этого представители государственных и муниципальных властей должны быть уверены, что новые площадки влияют на развитие города, что это влияние осуществляется в том направлении, которое их не пугает, и что влияние это может быть как-то измерено. Ожидать понимания в ином случае не приходится.

Специфика кластеров
Возможно специфика новых культурных площадок не только и не столько в их установке на создание нового, сколько в синтетичности. Сфера деятельности творческих кластеров (англ. - creative cluster) принципиально «междисциплинарна», ориентирована на сосуществование, а то и синтез разных сфер творческой деятельности. Там появляются возможности реализовывать идеи, для которых закрыты стены других культурных институций. Это могут быть и масштабные инсталляции, перформансы, и эксперименты в области современного танца, для которых просто иногда физически нет места в традиционном музее или концертном зале.

Там есть большие дешевые площади, как в случае с «Проектом_FабRика». «Гараж» вообще располагается в бывших гаражах, спроектированных знаменитым архитектором-конструктивистом Константином Мельниковым. И именно там появилась возможность показать музейный проект в области современного искусства такого масштаба, который не знаком современной России: ни одна из московских площадок не была в состоянии реализовать музей-инсталляцию Кабаковых.

Художественные галереи, дизайнерские бюро, рекламные агентства, музыкальные клубы и продюсерские компании, книжные магазины и бутики, кафе и рестораны комфортно чувствуют себя на одной площадке. Они образуют конгломерат партнёрских организаций, которые консолидируют свои творческие усилия и привлекают гораздо больше народу. То, с чем мы имеем дело, относится именно к творческой индустрии, так называемому «business for fun».

Отличительными особенностями творческих кластеров является наличие творчески ориентированного бизнеса и зоны, открытой для свободного посещения. То есть речь идет о комплексной междисциплинарной коммуникационной социально ориентированной площадке. И именно на такой площадке не просто есть установка на новое в искусстве. Там создана инфраструктура для творческого риска, эксперимента.

В то же время, такие экспериментальные, культурные площадки можно отнести и к социально ориентированному предпринимательству. Когда экономическая целесообразность, получение прибыли сбалансировано в той или иной мере с этикой, с идеей социального блага.

Однако в России не только практика, но и идея социального блага, реализуемого посредством культурных инициатив и проектов, несколько внове. В лучшем случае, создание новых культурных площадок происходит случайно и как копирование европейского опыта – для Москвы и Петербурга, и столичного – для регионов. В регионах, где ощущается недостаток всего, и финансов в первую очередь, но имеется избыток оставленных промышленных площадей, создание культурных площадок происходит именно от нужды хоть как-то освоить и сохранить территорию.

Закономерна ли промзона?
«Винзавод», «Проект_FабRика», «Гараж» созданы на территории и в стенах бывших промышленных предприятий. В Петербурге центр современного искусства им. С. Курехина располагается в бывшем кинотеатре. Культурный центр «Лига» - на территории коломенского кремля. В регионах новые культурные площадки создаются как в бывших производственных, так и в жилых или других нежилых помещениях (скажем, домах культуры). И это ставит вопрос, является ли расположение в помещениях бывших фабрик и заводов конституирующим признаком новым культурных площадок.

Так или иначе, это два разных процесса – создание новых культурных пространств и освоение бывших промышленных предприятий. В ряде случаев эти процессы пересекаются.

Более того, по отношению к пустующим промышленным зданиям культурные площадки, которые в них создаются, нередко являются всего лишь временным и не единственно возможным этапом «конверсии». На месте бывших заводов организовывались небольшие частные цехи (скажем, мебельные или по пошиву одежды), складские помещения, торговые ряды и мн. др. Ближайшее время покажет, насколько творчески ориентированные площадки способны удержаться хотя бы на освоенных ими промышленных пространствах.

Имеет значение еще один аспект – сохранение промышленного наследия. Новые культурные площадки – вероятно, наилучший способ для решения подобной задачи. С их помощью промышленные объекты становятся доступными, открытыми и привлекательными для большого количества людей, избежав кардинального слома. Как показывает практика, художники, дизайнеры, архитекторы подходят к решению этих пространств несколько иначе, чем создатели традиционных бизнес-центров.

Традиционное, современное, массовое
Рассмотрение творческих кластеров как междисциплинарных объектов ставит вопрос о том, какого рода искусство производится на этих территориях. (В той степени, в которой можно говорить именно о производстве искусства).

Само понятие «синтеза искусств» ассоциируется с авангардом, новаторством. Представление может быть видео-артом, инсталляцией, перфомансом, балетом и театральной постановкой одновременно. Так, скажем, может происходить в «Проекте_FабRика».

Но если перед нами такой объект, как «ARTPLAY», где соседствуют архитектурные и дизайнерские бюро, а также магазины по продаже стройматериалов, то где там место для современного искусства? Или в случае с городом Муромом, где художники обосновались в бывшем лимонадном цехе и работают вместе с резчиками по дереву, токарями и другими мастерами. Там происходит совместное спасение, но вряд ли сотворчество. А если и сотрудничество, то вряд ли в создании нового искусства.

Вне зависимости от установки на новое или традиционное искусство арт-кластеры обычно выступают альтернативой массовому искусству. Правда, эта оппозиция ставит под вопрос статус, скажем, «Винзавода», где уже почти стерлась граница между этими альтернативами.

Городок в городе
Можно посмотреть на творческие кластеры как на своего рода «городок в городе». Чем больше разнообразия мы можем там организовать, исходя из индивидуального профиля места, города, проекта, тем лучше. Тогда мы получим разные «рисунки» кластеров. И тем больше оснований у нас будет рассматривать их как площадки для эксперимента, как нетиповой объект по производству опыта самостоятельной жизни.

Понятна заведомая затрудненность разговора о таких нетиповых объектах со средним чиновником, но не вызывает сомнение необходимость этого разговора, необходимость найти общий понятийный язык. И поговорить на нем о достаточно значимых аспектах, в которых новые творческие площадки помогают решать хорошо знакомые проблемы или помогают нащупывать пути вперед, в сферы, которые только начинают административно осваиваться. Однако такой разговор выдвигает свои требования и к инициаторам проектов новых творческих площадок, к их готовности акцентировать социальную функцию своих проектов, их роль в росте социального капитала. Готовности говорить о них на «внешнем» языке, нащупываемом в процессе коммуникации с иными людьми. Впрочем, ненамного меньшие трудности ожидают людей культуры на пути диалога с бизнесом

Где-то рядом стоит вопрос о языке нового искусства, границах этого понятия (как в части новизны, так и искусства), причинах и механизмах его заключения в гетто.


Читать далее

Открытый семинар в мае. Фабрики воображения.

Агентство «Творческие индустрии»
Агентство театров танца ЦЕХ
Центр современной культуры ГАРАЖ
Ассоциация менеджеров культуры и ВМШСЭН

Представляют
Открытый Семинар Фабрики воображения.
22 мая 2009 года, пятница

Место проведения: Центр современной культуры ГАРАЖ
...
Открытый семинар «Фабрики воображения: пространства партнерства» продолжает работу над актуальными вопросами развития новой культурной инфраструктуры современного города и посвящен сотрудничеству и партнерству.
В Москве и Санкт-Петербурге в последние годы возник целый ряд новых культурных площадок, соединяющих функции культурного производства и культурного потребления, для которых характерны синтетичность и междисциплинарность. Ориентированные на потребности и интересы современного горожанина, «фабрики воображения» активно встраиваются в городские пространства, в том числе и путем перепрофилирования зданий, меняющих свое назначение в динамичной среде современного города. Возникновение новых культурных площадок уже нельзя рассматривать просто как частный случай или удачно реализованный проект. Сегодня стало очевидным, что это некое движение, которое не просто формирует инновационные пространства культуры, но и модернизирует культурную инфраструктуру современного города.
Движение по созданию новых культурных площадок требует осмысления, поддержки и продвижения. Главной целью открытого семинара «Фабрики воображения: пространства партнерства» является формирование и развитие партнерских отношений между новыми площадками, их встраивание в систему приоритетов органов власти, стимулирование интереса со стороны частных инвесторов.
Основные темы и вопросы семинара:
• Взаимодействие с разными видами и жанрами искусства, открытость к новым необычным идеям делают новые культурные площадки «точками притяжения» в современном городе. Какую роль новые площадки играют в формировании современной городской культурной инфраструктуры?
• Культурная общественность и власти во многих городах заинтересованы в появлении таких современных культурных центров, но недостаточно представляют себе технологии создания такого рода пространств, механизмы их функционирования. Можно ли говорить об универсальной технологии создания творческих площадок? Какие механизмы существуют для формирования творческих кластеров?
• Междисциплинарность и открытость являются одним из ключевых признаков деятельности современных культурных центров. Но именно эти качества способствуют тому, что новые культурные площадки зачастую не попадают в поле зрения властей и культурных ведомств. Можно ли наладить взаимодействие с властями совместно, продвигая общие интересы новых культурных площадок? Как может строится взаимодействие «Фабрик воображения»?
Экспертами семинара выступят: Сергей Зуев, директор центра региональных исследований Академии народного хозяйства при Правительстве РФ, Георгий Никич, куратор Московского Форума художественных инициатив, Елена Зеленцова, директор агентства «Творческие индустрии», представители европейской сети TransEuroHalles.
К участию в семинаре приглашаются представители федеральной и региональной власти, менеджеры и руководители независимых творческих площадок, сотрудники государственных культурных институций, представители бизнеса и средств массовой информации.
Семинар проводится при поддержке Европейского Союза в рамках Программы партнерства ЕС-России в области институционального развития: поддержка инициатив сотрудничества в области культуры и Института «Открытое общество».
Контакты: Елена Зеленцова
Агентство «Творческие индустрии»
+7 926 204 80 31
+7 495 926 66 73
www.creativeindustries.ru


Читать далее

Внимание! Разыскивается королевишна!!!

На протяжении большей части своей не самой долгой жизни я все время натыкаюсь на имя королевны Бонны. Впервые про нее я услышала в 1989 кажется году, когда училась в школе. Тогда я побывала на спектакле Песня про Зубра, который был поставлен по одноименному произведению Миколы Гусовского. Это такой возрожденческий поэт и дипломат, который написал эту самую Песню про Зубра. Написал он Песню на латинском и перевели ее на белорусский язык только в 1986 году. До этого были только фрагменты. Все это было очень удачно по времени, так как совпало с Национальным возрождением Белоруссии конца 90 х прошлого столетия. Меня вовлекло в водоворот национально освободительных изысканий.
Как свойственно любому малопассионарному народу это вылилось не в демонстрации а в изучение языка, археологическую активность, реконструкцию праздников и источниковедческие изыскания. Так что уже к 1990 году не было приличного человека, который бы не знал кто такой Микола Гусовский. Даже был проведен конкурс на проект памятника. Потом эта выставка сама по себе стала чуть ли не постоянной экспозицией на долгие годы в Доме искусств в фойе. Ну так вот, рассказываю я это в связи с королевной Бонной!!!
Короче говоря тогда Песню про Зубра ввели в школьную и ВУЗовскую программу. Я сама выступала на студенческой конференции с докладом о «Самосвядомасцi беларуса в Песне пра Зубра Мыколы Гусовского» (Самосвядомасць – самосознание). В то же время стало известно, что Песня была посвящена королевне Бонне. Причем! Встретил ее Гусовский в Италии и написал на латинской языке чтобы она могла прочесть. (не совпадение!)
Вот собственно и вся информация про нее в те годы.
Потом под Оршей я узнала что там существует легенда о королеве Боне. Люди сказывают, что темными осенними вечерами, когда туман от речки Дерновки застилает все вокруг, и только верх башни возвышается над белой дымкой, откуда-то из-под земли доносится музыка. В окнах башни в призрачном чуть теплящемся свете возникает силуэт женщины. Говорят, что это и есть королева Бона. Обе эти истории – откровенная сказка, ибо королева фактически могла здесь жить значительно раньше, чем был построен дворец, который тут есть. Возможно, Бона Сфорца, жена короля и великого князя Сигизмунда I Старого, владела местечком Смольяны в ХVI веке (это как раз под Оршей). Сама Сфорца происходила из древнего итальянского рода Медичи. В истории нашего государства королева заработала репутацию жестокой женщины. Некоторые исследователи считают, что это она отравила нелюбую невестку, жену своего сына Сигизмунда II Августа, королеву Барбару Радзивилл. После смерти мужа Бона Сфорца вернулась в Италию, прихватив с собой огромные сокровища.
Это не вся информация про нее. Например, она строит город Бар (что в Польше). Название как у ее наследного замка в Италии. В общем активная баба была. Сегодня в некоторых белорусских театрах идет спектакль про нее «Черная королева». История там заложена не очень правдивая и как все такого рода реконструкции слишком прямолинейная.
В общем, как вы понимаете, женщина она была не простая. Но почему же тогда Гусовский посвятил свое произведение ей! Это загадка, которую мне предстоит разгадать за мою последующую часть жизни.
Так вот! Я тут списалась с моими друзьями историками, которые уехали по политическим причинам из Минска с воззванием найти эти самые сокровища. Так как историков из Белоруссии уехало много, то мне кажется это хорошая тема для сохранения некоей «самосвядомасцi»… да и наследие вывезенное найти хотелось бы!



Читать далее

Филарете (Антонио Аверлино). Трактат об архитектуре.

Альбом: progoroda

Вячеслав Глазычев перевел и издал Трактат об Архитектуре. Вот предисловие, которое он же и написал.


Так уж сложилось, что наиболее любопытный из архитектурных трактатов итальянского Возрождения остался неизвестен российскому читателю. Дело в том, что хотя в известных жизнеописаниях Джорджо Вазари есть небольшая статья о Филарете, с высоты своего увлечения Микеланджело и глубочайшего почтения к памяти Альберти знаменитый хронист и критик отнесся крайне сурово и к художественному творчеству и тем более к сочинению нашего героя. Поверить Вазари, так и бронзовые рельефы дверей старого собора Св.Петра в Риме, созданные Филарете, вещь слабая; госпиталь в Милане, правда, недурен, но не более. Уж коль сам Вазари утверждал, что текст темен, вял и полон несуразностей, да к тому же еще написан не на благородной латыни, а на вульгарном тосканском наречии, кому же до нашего, равнодушного к авторитетам времени пришло бы в голову интересоваться: а что же в этом сочинении есть?

До 1880 г. манускрипт пролежал никем не замеченный, пока один любознательный немец не ознакомился с ним, напечатав затем краткое его переложение в очень ученом журнале[1]. Еще через шестнадцать лет уже в Вене Вольфганг фон Эттинген опубликовал несколько более подробный пересказ и выписки из миланского экземпляра, в 1944 г. сгоревшего во время авианалета. Опуская детали, интересные лишь узким специалистам, заметим, что научно обработанные издания трактата Филарете выходят в свет лишь в 60-е годы XX в. в переводе на современный итальянский, затем - на английский. Принимая во внимание мировые войны, революции, модернизм хрущевской поры и изгнание истории на задворки поры брежневской, не приходится удивляться тому, что Филарете нет на общей книжной полке с Витрувием, Альберти, Виньолой и Палладио, изданными в короткую пору цветения Академии архитектуры.

В любом учебнике по всеобщей истории архитектуры можно увидеть воспроизведение маленького звездообразного плана детища Филарете - города Сфорцинды, заимствованного из книги Этингена. Более – ничего.

Между тем, элементы собственно трактата – наименее интересное в тексте Филарете, в действительности Антонио ди Пьеро Аверлино, флорентийского скульптора и архитектора, работавшего по преимуществу в Риме и в Милане. Искусство объяснения еще только осваивалось в XV в. Знали его азы лишь те, кому удалось получить серьезное гуманитарное образование, так что Филарете, к тому же писавший на тосканском диалекте, в словарном отношении еще слабо разработанном, с величайшим трудом объясняет сюжеты пропорций и даже простых измерений, сегодня понятные любому осмысленному школьнику. Слово квадрат может означать у него то квадрат, то сторону квадрата, то даже куб или призму, что уж говорить о трудностях всякого описания пространственного объекта. Зато Филарете – вдохновенный сочинитель города в ту пору, когда кроме наполовину осуществленного проекта маленькой площади Аннунциаты (Флиппо Брунеллески) и проектов миниатюрных городов двух вдохновенных идеей градостроительства римских Пап, в Европе еще не было ничего, отличавшегося от сугубо средневекового функционализма.

Филарете творит свой город в постоянном диалоге с герцогом Франческо Сфорца и его наследником, которого он обучает основам рисунка и зодчества. Он проводит детальную рекогносцировку, достигая немалой поэтичности ее описания. Он оперирует сотней тысяч строителей, в деталях обсуждая технологию выдачи жалования такой массе людей. Он привлекает для осуществления изобразительной программы в Сфорцинде всех знаменитых художников по эту и по ту сторону Альп. Проектирует порт Плюзиаполис. Чрезвычайно озабочен проблемы гигиены и комфорта, не упуская из виду и средний класс и низшие сословия (созданная им огромная больница, миланский Оспедале Маджоре с почти идеальной системой водоснабжения и канализации функционирует по сей день). Он заботится о том, чтобы не наскучить читателю, вернее, слушателю, ибо книга, один экземпляр которой был посвящен Пьетро Медичи, а другой - Франческо Сфорца, сочинялась для чтения вслух прежде всего им самим и узкому кругу ближайших придворных...

В России есть еще и дополнительные основания интереса к трактату Филарете, завершенному около 1461г. Его близким младшим другом добрый десяток лет был не кто иной, как строитель Успенского собора в Кремле и генеральный проектировщик самого Московского Кремля, Аристотель Фьораванти. Все, что инженер Фьораванти знал об архитектуре, получено им из рук Филарете, немало лет руководившего реконструкцией миланского замка после разрушений в период т.н. Амброзианской республики.

Я давно, со времени работы над книгой о Фьораванти мечтал полностью перевести трактат Филарете и наконец, благодаря работе в Библиотеке Фолджер и в Смитсоновском Институте Вашингтона, где посредством интернета можно было заглянуть во все уцелевшие манускрипты и выполнить все нужные распечатки, старое желание обрело реалистичность. Оставалось найти время, и оно было весьма кстати предоставлено мне затянувшимся затишьем в области муниципального заказа в российских городах 1997 года.

Перевод сделан в опоре на прекрасное двуязычное издание Йелльского университета, осуществленное Джоном Спенсером, в особо темных или спорных местах приходилось заглядывать в латинский перевод, хранящийся в венецианской библиотеке Сан-Марко, равно как и в итальянские фразеологические словари.

При поддержке, обещанной московскими архитекторами, есть шанс опубликовать перевод всех 24-х книг трактата еще до конца XX в.

Вячеслав Глазычев
отрывки из книги можно найти тут, на сайте В.Л.Глазычева: http://www.glazychev.ru/books/filarete/filarete.htm


Читать далее

Обыкновенная история "маленького человека"

Публикация Е.И. Сазоновой.

Проект Муромского музея «Провинциальные мемуары»

В 2007 г. Муромский музей начал проект «Провинциальные мемуары». Проект предполагает сбор, сохранение и изучение документов, раскрывающих повседневную частную жизнь обычных людей. Это документы семейных архивов: письма, открытки, дневники, воспоминания, записные книжки. – материалы, отражающие события непосредственно, без дальнейшей их «переработки» исследователями. Этот проект отвечает одной из потребностей современного человека - стремлению ближе познакомиться не с абстрактной историей, а непосредственно с человеком прошлого, с его внутренним миром, его чувствами, верованиями, жизненными ценностями. На мой взгляд, одна из важных задач отечественной исторической науки – изучение истории человеческой личности, стремление понять прошлое через человека.
Новый проект очень тесно переплетается с уже существующим проектом «Фотолетопись Мурома», в котором участвуют многие жители нашего города. Он также основан на сборе материалов у горожан. Фотографии, письма, записки, открытки в семье очень часто даже находятся в одной коробке или ящике комода, совместно хранят информацию о человеческой жизни, истории семьи.

Записки мещанина Александра Ивановича Гладкова

В начале - иллюстрации.


1. Фото неизвестного автора. Портрет сидельца в лавке. 1880-1890–е гг.
В своей «трудовой биографии» А. И. Гладков указывает, что часто работал сидельцем. В XIX столетии слово «сиделец» означало лавочник, торгующий в лавке от хозяина, по доверенности купца


2. . Церковь Иоанна Предтечи. Фото 1890-х годов.
В этом храме был крещен Александр Гладков


3. Старые дома на улице Плеханова (Троицкая). Фото В. Чернышева. 1991 г.

Предисловие.

В пятницу 2 июля 1815 года в Муроме в семье мещан Ивана Михайловича Гладкова и его жены Прасковьи Яковлевны родился сын Александр. Он был крещен в церкви Иоанна Предтечи священником о. Афанасием (церковь находилась на территории двора существующей сейчас школы № 3). Крестным отцом был двоюродный брат отца Федор Иванович Гладков, а крестной матерью – бабушка, Фекла Ильинична Сверлова. Жизнь этого человека так бы и осталась неизвестна, если бы не его дневниковые записи. Каким-то образом они уцелели и попали в руки А. Г. Иванову, который на короткое время предоставил их сотруднице Муромского музея. Она, в свою очередь, сделала ксерокопию части этих записей. Где сейчас находится оригинал - мне неизвестно. Таким образом, к сожалению, в музее имеется не совсем полная копия этой замечательной рукописи. Боюсь, что подлинная рукопись стала жертвой алчности нынешних так называемых антикваров и неразборчивости муромских «краеведов». Все-таки история города должна остаться в музее, а не продаваться на сторону за жалкие иудины гроши.
Подлинная рукопись представляла собой, по-видимому, конволют - сборник записей разного содержания. Здесь были письма, квитанции, рецепты, приходорасходные записки и ежедневный дневник.
Записи Александра Гладкова уникальны. Не только потому, что они уцелели и сохранились до наших дней и что их вел самый обычный горожанин. Они уникальны своей откровенностью, так как не предполагались для прочтения в будущем ни для детей, ни для внуков. Ни для кого. Они уникальны тем, что записи вел не просто «маленький человек», а человек из тех, кого принято было называть «горьким пьяницей», человек, который осознавал свою беду и боролся с ней как мог, «всеми силами своей души».
Александр Иванович описывает свою жизнь подробно, не украшая свои поступки. Постепенно мы узнаем, как из довольно сообразительного и смышленого молодого человека, который на заре своей трудовой деятельности обеспечивал материально не только родителей, но и сестер. братьев, получился заурядный семейный дебошир, потерявший работу, замучивший своим пьянством и себя, и близких родственников. Но при всем при этом, записи Александра Гладкова подкупают своей честностью, вызывают сочувствие и уважение к этому человеку.
Собственно ежедневные дневниковые записи начинаются с 1863 года и обрываются 14 ноября 1865 года. Все записи автор поделил на три раздела: «Жизнеописание» - о своей частной жизни, «Записи о погоде», «Явления в мире народа» - о городских событиях и о жителях города Мурома.
До 1851 года Александр Иванович дает «Краткий очерк моей жизни», который начинается с описания не безмятежного детства, а трудового отрочества: «Учился грамоте в Муроме у жены священника Николы Набережного Ивана Родионовича. Только выучил Часовник, потом отец учил писать немного арифметике. Писать я немного мог по складам, и то с трудом, и арифметику знал тоже плохо. И тут меня отдали в подносщики…» Далее, вплоть до 1863 года, Александр Гладков подробно восстанавливает свою трудовую биографию (по-видимому, он пользовался какими-то своими более ранними записками, так как многие мелкие детали невозможно удержать в памяти). Здесь указана и дата «начала пьянства» и причина этого поступка: «Но с 10 июля в моей жизни настал другой период. Это было от роду мне 39 лет, и с начала 40 года я решил простое вино пить от большой обиды и даже напрасной, нанесенной мне комиссионером ростовским 1 гильдии купцом Павлом Ивановичем Кокуевым». Рядом надпись на полях: «10 июля 1854 года день начального моего пьянства и день памятный». Из дневника Александра Гладкова мы узнаем о ежедневной жизни городских обывателей середины XIX столетия. У автора довольно широкий круг родственников и знакомых; в родстве состояли такие известные в Муроме фамилии, как Дегтяревы, Мяздриковы, Стуловы, Перловы. Жена Александра Гладкова происходила из рода купцов Тагуновых. Она родила ему тринадцать детей. Большинство из них умерло в младенчестве, до взрослого возраста дожили только четверо: сыновья Павел, Константин, Иван и дочь Павла. Проживал Александр Гладков в доме своего отца на улице Троицкой (современная Плеханова), через два дома от усадьбы «барина Дмитрия Сергеевича Епишева».
Кроме фактов частной жизни, в Записках встречаются интересные сведения о событиях в Муроме, например, описание постройки и открытия в Муроме водопровода или описание Нижегородской ярмарки.

Полная публикация Записок Александра Ивановича Гладкова предполагается мною в специальном издании. Здесь, в блоге, я приведу только некоторые отрывки.

1860 год

С 1 января по 9 февраля служил в Муроме у Вишнякова занимаясь сверх-частным по Погостинской дистанции. Но как управляющий Никитенко назначил тяжелый объезд (это было в сырную неделю). То от беспокойствия по занятию и от малого сна я, приехавша в Манаково, приказал лошадей покормить, а сам, вшедши, вздумал отдохнуть. Это было 9 февраля, и в это время приехал управляющий Никитенко, и меня разбудила сидельчиха Алексеева (по роду Петра Михайлова Веселкина дочь) свекровь. И как я мало спавши, и к тому не выпивши, встал как сумасшедший, и хорошенько не помню, как у меня отобрали деньги и журнал. И посему управляющий Никитенко сочел меня бесчувственно пьяным и за это уволил, хотя после и просился, но не принял.

…………

В этом году прочел всю Библию, Ветхий и Новый Завет и вторично первый том бытейных книг Моисеевы, 1-я Бытия, 2-я Исход, 3-я Левит, 4-я Числа, 5-я Второзначения Иисуса Навина, Судей Израилевых, Руфь. Царства 1-я, 2-я, 3-я, 4-я. Второй том Паралипоменон 1-я и 2-я. Ездры книга 1-я Неемия Ездры 2-ю Книгу Товита, Иудифь, Есфирь, Иова, Псалтырь притчей Соломоновых. Екклизиаста Песнь Песней. Премудрости Соломони Иисуса сына Сиракова.
И так по 10 апреля служил 40 дней, а с 9-го февраля без должности.
Не пил вина с 10-го июля 1859 года по 6 января 1960 года, 180 дней около 6 месяцев, а пил с 6 января по 15 февраля 40 дней, и пост вел как не пил. Ныне опять пью и грешу .

………..

Пробывши по 10 апреля без должности и 20 апреля отправился из Мурома путешествовать, молиться Богу к преподобному Сергию и в Москву, и в том месте приискивать должности. Прибывши во Владимир 25 апреля и пробывше во Владимире более суток у своих знакомых у Ивана Николаевича Белянинова и Петра Федоровича Курбатова, которые были в это время подвальными, и у Николая Ивановича Заяшникова, которыя меня приняли хорошо. Но напившись до пьяна, спал на леднике в Осьмушном П.Д. (питейном доме – Е.С.) у сидельца из Макаров Ивана Васильева Легостина, где у меня пропала из кармана денег более 2-х рублей серебром. И потом, опять напившись до пьяна, валялся на бульваре противу присутственных мест. 26 апреля отправился к брату .

……..

Из Москвы я отправился 26 мая к Владимиру по шоссе через города Богородск и Покров. В Покрове заложил брюки и жилет бумажного трека у сидельца муромского мещанина Ивана Ипполитова Рябова в 50 копеек серебром. В Ундоле сиделец из солдат Алексей Иванов угостил меня водкой и чаем (этот сиделец из этого питейного дома сменял брата Владимира 29 августа 1859 года).
В город Владимер прибыл 31 мая и, пробывши 1-е июня, испивши водки у подвальных Курбатова и Белянинова. У первого занял 50 копеек серебром денег. 2-го июня отправился к брату Владимиру в село Борисовское.
В село Борисовское прибыл 2-го июня и прожил в нем до 25 июля, то ест 55 дней, а всего в оба раза 62 дня. И в это время моего пребывания у брата, писал просительное письмо к Павлу Ивановичу Кокуеву о принятии меня на службу. Письмо было послано 8-го июня, поджидая Павла Ивановича письма, да уже как и паспорт истекал ему срок, также и его намеревался поджидать. И в эти 55 дней занимался, высчитывал десятичные таблицы, переложения спиртов на разные доброты вин. Жрал до обжорства, пил до пьянства и спал до безумия. Ездил раза два во Владимир с братом, и в том провел эти 55 дней. Во время моего прибывания в селе Борисовском родилась в Муроме дочь Наталья 7-го июня и, поджидая 47 дней письма Павла Ивановича Кокуева, не дождался. Паспорт получил 20-го июля. С 10-го июля как день в жизни моей незабвенный, перестал водку пить и просил Бога и всех угодивших ему, чтоб с этого дня не пить водку. Но за грехи мои Бог моих молитв не приемлет – рассуждая и положил в уме своем отправиться опять в Москву - искать какое-нибудь место, даже постыдного, или пропасть. Но Богу было сделать угодно другой оборот.
И так мы с сестрой Прасковьей отправились из села Борисовское 25 июля, прибывши во Владимир того же числа, я все-таки имел намерение отправиться в Москву. Но имея при себе денег, данных мне на дорогу братом 5 рублей да выработанных мною у приказчика Степана Иванова при Борисовской станции за письмоводство 2 рубля. Всего 7 рублей. Зашевелилась такая огромная сумма в кармане, того не воображая, что сам в долгу, дети оставленные без пропитания, платья нет ни у себя, ни у жены, ни у детей, и кормят детей шурья, должности нет, надобно приискивать. Нет! Безрассудное пьянство взяло верх. Начально вздумал выпить красненького, потом чайку, потом опять красного, и потом отправился в подвал к Белянинову и Курбатову, и, напившись до пьяна (и так не удержался при втором зароке от пьянства 10-го июля), и пил во Владимире 25, 26, 27 и 28 июля, пропивши более 2 рублей серебром. Но, рассудивши, что при мне денег мало и к тому же потерялся от пьянства, и по сему не заблагорассудил идти в Москву, а отправиться с сестрой в Муром и прибегнуть к шурьям (к добру или к худу не известно, но так было Богу угодно вместо Москвы быть в Муроме). И так от пьянства, как сумасшедший, отправился из Владимира.

……..

Но действительно Судьба вела меня в Муром видеть дочь Наталью, которая померла в августе месяце, и еще видится с родителем последний раз, который помер 25 сентября, а хоронили 27 сентября. И за это чувствительно благодарю милосердие Господне, что Господь привел родителя похоронить и последний раз видеть.
По смерти родителя не имея ни гроша денег, спасибо шурьям, снабдили 26 рублями серебром, и жену мою за хлопоты, прислал брат Владимир 5 рублей, получил с дворника, и продано после родителя его собственного платья. И так, собравшись деньгами, и по милости господней исполнил обряд погребения. Зять же, Владимир Павлов, в просьбе моей 2 рубля серебром отказал, а сестра Прасковья, утащивши кафтан после родителя и продавши его за 1 рубль 50 копеек серебром, и из этих денег шила 4-х летней девочки сестриной дочери юпку, и во время похоронных обедов во все мало помогала, а более походила на чужую, но не дочь покойного родителя.
Итак, проживая в Муроме без должности с 31 июля и по 31 декабря, только занималя один день у купца Смольянинова письмоводством. А потом вычитанием десятичных таблиц, переложения спиртов на полугарь, науками и чтением книг.

………

Во время года по смерть мою заниматься: понедельник – числительными науками, вторник – словесными науками, среда – чистописанием, четверг и пятница – живописью, субботу – переплет …. ? (неразборчиво). Воскресенье – чтением священным, писанием. Великий пост по 2 воскресенье Пасхи читать Библию и Чети Миней и более никаких книг. А не заниматься науками, а только читать священное писание: Богоявления Господня, Благовещение П.Б., Вербное воскресение, на Пасхи 3-его дня Вознесение Господне, Успение Пресвятой Богородицы, Рождество Богородицы и Рождество Христово. А последнее время года по воскресеньям читать разные книги 5 раз в сутки.

…..

1861 года

Января месяца по 5 число проживал в Муроме без должности, спал до безумия, жрал до обжорства, ленился до зависти, словом сказать, ничего не делал. (Господи, умилосердись в этом году). И 27 января прошло, и я без должности.
Да и 9-е февраля пришло!!! А я все без должности, и таким образом прошел целый год без должности. И в течение года добыл только 2 рубля серебром, бывши во Владимирском уезде, в селе Борисовском, в почтовой станции получил за 5 дней письмоводства от приказчика Степана Иванова.
…….



Проживши в Муроме 33 дня, то есть с 17 июня по 18 июля, и 18 июля отправился в Нижний для приискания должности, а остановился я на квартире в доме Ермолаева, у шурина Павла Ермолаевича: но должности не приискивал по случаю не имения приличного платья. Проживши у Павла Ермолаевича на квартире 12 дней, содержанием пользовался его.
Во время этого проживания, то есть июля 31 в понедельник, а во вторник, 1 августа, вздумал Павел Ермолаевич послать меня с деньгами к Чебоксарам. Не доезжая за 15 верст Чебоксар, выдать деньги за дрова и кладчику. Получивши от него 250 рублей серебром, отправился на пароходскую контору «Самолет» в 6 часов пополудни. Но, прождавши парохода до 10 часа пополудни, и не дождавшись парохода, вздумал выпить водки, а выпивши довольно, взявши извозчика, поехал в торговую баню. Взял девку и прокутил в бане целые сутки. Когда, опамятовшись, осмотрелся, у меня появилось денег 131 рубль серебром, и пропал мой паспорт. Взял извозчика, приехал на квартиру к Павлу Ермолаевичу в пьяном виде, он меня обобрал, получивши от меня денег 119 рублей серебром и документы, послал вместо меня Петра Степанова Неустроева. Потом Павел Ермолаевич вздумал меня отправить в Муром на пароходе, и уже был отдан мой багаж лоцману Ивану Васильеву Усову. Но я, напившись до пьяна (не попал на пароход), а, свалившись в какую-то лодку, измочился и извалялся, и меня указали водоливу Василью Федорову, который меня и проводил на мокшан моих шурьев Тагуновых. Пробыл еще на мокшане целые сутки, и в это время пропил на в соколенской выставки материи 8 аршин и суконный спорок, и сапоги за 2 рубля 30 копеек. И остался без денег, без хлеба, и проспал в больном похмелье. За дело тебе, пьяная капризная голова!

……

По первое января 1862 года нахожусь без должности, и с 11-го августа совершенно ничем не занимаюсь. Кроме писанья, читанья, лежанья, спанья и случайного пьянства. Если где приходился случай напиваться, то напивался до безумия. Если бы был случай напиться, то кажется бы опился. Горе, лишения разума и рассудка. Пьянством затемнял до того, сколько валялся на дорогах и сколько растерял картузов, а бесчестия и стыда. Не могу этого изменить, и за все эти проказы отдален от родных, и смотрят на меня как на моровую язву. Господи, избави от пьянства и благослови ты милосердный.
Надпись на полях: «А сколько в этом году страмился, валялся, терял и закладывал платья и погубил чужих денег, а все от пьянства, от лени и упрямства. Господи помилуй и спаси от пьянства».
…..
1862 год

Января по 11 число все еще без должности, и не перестал лениться, обжираться, пьянствовать и валяться, и страмить самого себя, чужое добро поедать и ими быть не довольным. Господи, умилосердись и благослови сим годом.
По 13 февраля, и все таки без должности. 13 и 14 февраля, шедший до черезвычайности пьяный в песочном пивном доме и в харчевне, сбросивши с себя тулуп и картуз (впротчем харчевником были сбережены), и взявши шкалик вина, отправился в Трубну (так в Муроме называли полицейский участок – Е.С.) передать рестанту, карачаровскому крестьянину Михаилу Андрееву Соколову (кажется, что самозванцу). Увидавши, солдаты стали шкалик отнимать. Через это случилось буйство, и за это просидел в Трубной с 9 часов вечера и по 12 утра – 14 часов. Полиция при отношении отправила меня в Думу, и голова Владимир Васильевич Гундобин при присутствии сделал мне выговор.
…..

27-го в Муроме у облупского пивного дома помер скоропостижно дядя по тетки, муромский мещанин Митрофан Романов Парин, который первоначально был отправлен для анатомирования в больницу, но по старанию его сына Ивана Митрофанова и ратмана Ивана Васильева Киселева, правительством определено похоронить по христианскому обряду 30 числа: в 4-ом часу по полудни был вынесен при священнике Гаврииле в церкви Вознесения Господня. Но как священнику было дано 1 рубль серебром (хотя упрашивал сын покойного и родственники и доходило даже до ссоры), но посему священник, то есть что мало дано, не пошел до могилы, а ходил дьякон с дьячком. Похоронен на Воскресенском кладбище, вблизи моих родителей.
……..

1863-го Года

ГЕНВАРЬ. 2-го числа. В нашем доме бывши дворник (пестенькинский крестьянин) Зиновий Андреевич Хромой и жена его Дарья Фадеевна - они были несколько раз замечены в соединении мужа с женщиной; и этого числа захвачен санниковский крестьянин Ефим Андреев с неизвестной женщиной (будто бы с санниковской дьячихой) в середнем подклете. Но покудова Зиновий с женою своею мне кланялись, они в окно ушли. И потом, Зиновий, оправдавшись, и считая себя обиженным, и за что обругал меня и мою жену всячески.

…….

В этом же месяце около половины, бывши в гостях у шурина Павла Ермолаевича, который сидел вместе со мною, в глаза высказал недостатки нравственности своих зятьев, меня считая не способным за пьянство. Дехтярева посчитал неспособным за мягкость характера, а Калинина посчитал неспособным за жесткий характер или тяжелый. В январе пропил и заложил у Усова сертук и книги, за сколько, по случаю пьянства, не помню.

…………

5-го числа. Поссорились с Дмитрием Кирилловым Зворыкиным, за то, что не велел держать Зиновья в дворниках, и он меня, поругавши довольно, отправился не известно мне куда. Потом, вечером, напившись до безумия, и не зная для чего, привел к дворнику 3-х полицейских солдат, которые меня довольно поругавши, ушли. И в этот же день не за что прибил дворничиху Дарью Фадеевну, а все из-за пьянства.

……..

Май. В этом месяце начал разучать грамматику Александра Востокова и расположения наук несколько переменил: понедельник Арифметику, вторник – грамматику А. Востокова, каждый параграф читать 6 раз и раз писать, и потом делать разбор. Среду писать грамматику Греча одни ответы, каждую задачу раз прочитать и раз написать, четверг рисовать. Пятницу – чистописание. Субботу – хозяйственная часть. Воскресенье – читать Священное писание.

…………


23 число. Воскресенье. По доказательству дворницы Дарьи Фадеевны (пестенькенской крестьянки), что постоялка наша (в малом подклете), муромская мещанка (из новопрописанных) Стефанида Африкановна Иванова пустила в чуланчик незаконно пару исполнить плотские похоти. Что я и действительно застал и, заперевши чуланчик, побежал в полицию, чтоб захватить и отправить этих людей в полицию. Но прежде забежал к брату (в питейный дом) посоветоваться, но по совету брата не пошел объявлять полиции, а оборотился домой. Пришел в дом и отпер чуланчик - тех людей уже не было в чуланчике; они выпущены были в окно. Довольно поругавши и пожуривши Иванову, велел ей приискивать квартиру, и при том Ивановой высказал, что она во время нашей ярмарки более никого к себе не пускала, как то двух своих сестер, сваху и свата, отца с матерью, снохи степановны, то есть жены сына Андрея. Даже не велел пускать Ивановой сестру ее Марью Африкановну, потому что она живет незаконно с отставным солдатом.
25 число. После обедни, зашедши в комнату Ивановой, застал полну комнату разного народу. Разгорячившись, выгнал и вытолкал всех из комнаты, а Иванову всячески изругал. К вечеру этого же числа попалась сестра Ивановой Марья и с какой-то женщиной (на дворе). И я обеих их вытолкал со двора и пошел.
Иванова ли (но как она говорила, что не жаловалась) или Марья сестра ее, и по сему видно, что с означенной женщиной Марья разжалобилась брату Владимиру, который пришедши из питейного дома в часу 11 вечера ужинать. Я, случайно взошедши в его комнату, намериваясь пересказать ему проишествие этого дня. Владимир брат, не давши мне договорить об этом проишествии, начинает меня всячески укорять и упрекать всякой безделицей, даже нестоющей внимания, и укорил, что он три года платил за меня подати. А я платил семь лет подати, этого не помянул…. И не помянул ни стараний, ни большие издержки мои в доме, а упрекнул, что у дворника Зиновья Андреева (пестенькенского крестьянина) всякая сволочь народу, от коего его дети получили болезнь. Я, не желая взойти в большой азарт, вышел из его комнаты, с сердцем, переполненным горести.
Вышел на двор, на дворе пильщики пели во все горло песни. Заставляю их перестать с угрозою, что посажу в полицию, но дворник Зиновий раздражая меня, поощрял пильщиков еще более кричать песни. Тут я совершенно разгорячилсяь, бывший и до этого братом рассерженный, побежал в полицию взять солдат и засадить дворника Зиновия в полицию.
Пришел в полицию часу в 12 вечера, ни застал ни одного квартального, а застал солдат большую часть пьяных (это была ярмарка), а трезвые солдаты не соглашались взять Зиновья в полицию (под предлогом, что он буян, и его вести надобно в 10-ть человек). И так я отправился искать квартального надзирателя.
Вышел из полиции с переполненным горестию и злобою сердцем, опять не нашел квартального. Попался мне зять Владимир Иванович Ковалев, с которым выпили красного виноградного вина, отправился с ним и у него ночевал в доме.
26 числа. Вставши по утру, и по стечению разных неприятных обстоятельств, выпил простого вина, и так зачал пить. (Не пил с 11 февраля по 26 число июня, 135 дней), но с этого числа пил до конца дней и далее.
В пьяном виде неоднократно ругался с братом, но более жалел и совестился, что обругал и всячески обозвал невестку (жену брата Владимира) Елену Исаковну. Да еще обругал и наделал разные оскорбления Ивану Ивановичу и Анне Яковлевне Власовым и зятю ихнему (Архангельскому голове) Федору Ивановичу, и дечери ихней - Прасковье Ивановне (жене Федора Иванова). В этом пьянстве закладывал вещи, валялся, буянил и всячески безобразничал. Два раза выбивал стекла, бил и всячески обзывал жену. В некоторых случаях и жена была виновата: в самых тяжелых похмельях не могла охмелить и на 2 копейки серебром. И потому она терпела ругательства, и стеклы были выбиты. Но, все таки виноват я - от невоздержанного пьянства.

……..

10 числа. Намерился отправиться в Нижний на ярмарку. …… В 3-ем часу по полудни прибыл из города Елатьмы пароход «Нимфа» (Самолетской компании). На нем были Константин Иванович Захаров, лоцман Яков и муромский мещанин Терентий Терентьев Стулов.
В 3-ри часа по полудни отправились с муромским мещанином Иваном Михайловым Полуниным (он в это время был прикащиком у шурьев Тагуновых) Васильем Петровым Сибиркиным (который отправлялся на ярмарку в половыя, а главное играть на скрипке и прибаутничать), Владимиром Левотьевым Мошенцевым, который при мне же поступил в москательную лавку к нижегородскому купцу. В село Павлово прибыли в 12 часу по полудни и простояли до 4 часа утра 11 числа. И потом отправились далее. (За место на теплоходе заплатил 2 рубля серебром. Хотя можно было и по записке шурина Лев. Ерм., но от гордости не хотел просить записку).

……….
11 числа. В часу 11 утра прибыли в Нижний Новгород. Полагая, что меня худо примет шурин Павел Ермолаевич Тагунов, да к тому же не хотел ему кланяться, по сему остановился в Кунавине, недалеко от железной дороги, у дворника (из отставных солдат) Ивана Михайлова Сорокина, по 5 копеек серебром в сутки за одно прибежище. От квартиры шурина П.Е. версты 4-ре или далее.
…………….


Был в Нижним наследник Николай Александрович и жил двое суток. Но я застал и видел в крепости на горе недалеко от каланчи и прежней телегорессорной конторы, приготовленный был ему фейейверк или иллюминация в виде триумфальных ворот. ….
Еще мне говорил Павел Ермолаевич, что Наследнику поднесли обществом нижегородским живого осетра, примерно полагая по мерою аршина 2-ва, а по весу более 3-х пудов. Его Высочество, принявши, приказал сделать «серебристыя серьги с вырезкою в них года, месяца и числа и его Величества титул». И эти серьги приказал подвесить к осетру и пустить в Волгу. И так, в виду его Высочества и многих зрителей пустили осетра в Волгу.
19 –го числа. Еще пробывши в Нижним, поджидая и присматривая для себя должности, но как видя застенчивость моя, нерадения и какая глупая гордость отвращала меня от малоценных и низких должностей. (О! Глупая животная! Ты кто! Мещанин! Не болен! Да к тому же пьянай, неученай, к тому же не смелай, и не лишен дара доступчивости и красноречия! Так мне говорила моя совесть). Что я не могу приискать должности: да к тому же денежныя, обстоятельства совершенно меня вынуждали обратно ехать в Муром.

………..


Потом отправился на пароход, который пришел часу в 12-ом утра, но Павел Ермолаевич находился уже на пароходе и в буфете пьянствовали с Демидом Львовым Голубевым, с муромским Михаилом Прокофьевым Мяздриковым, и с женою Мяздрикова, и еще какой-то с ним был человек. Как уже было около часа по полудни, капитан начал их высылать из буфета, но они, разгулявшись, не слушались. Он приказал пароход пошевелить и высказал им просьбу, что отправится с ними в Муром, тогда они выскочили из буфета и стали уходить с парохода. Уходя Павел Ермолаевич уже бывши довольно пьян, начал прощаться с Демидом Львовым Голубевым, с женою Мяздрикова, которая тоже отправлялась в Муром, и с капитаном и с прочими ему знакомыми, и я тоже, подошедши к нему намеревался с ним проститься, но он не обратил на меня никакого внимания, и прыжком перескочил на конторку, то есть на пристань. Ето мне так было больно и досадно, что я за это на него соврал, что он пьяный будто бы сказал, что знайся лапоть с лаптем, а сапог с сапогом. Это было соврано за то, что он не попрощался: то можно положить – или поторопился, или посовестился, что бывши пьян, а может быть, как он всегда на меня сердит, так и поэтому не простился.
………….


6-го числа. Был в крестном ходу (из Собора к Спасу), у Спаса слушал литургию, которую служил архимандрит Амвросий, и по окончании литургии сказывал архимандрит проповедь очень долгую, сказывал порядочно, но текст слова мне не понравился. Вышедши по окончании литургии, зашел в Спасский питейный дом (в котором сидел брат мне двоюродный Иван Митрофанов Парин), с целью, не поднесет ли мне Парин вина рюмочку. У него в чулане кипел самовар, и пили чай жена его и Анна Ивановна Дьяконова. Меня Парин не поподчивал ни вином, ни чаем, даже едва мог выпросить и порожней трубки. Так мне это показалось обидно, но делать было нечего. От него зашел к Алексею Васильеву Стулову (тогда у него в доме был кабак). Стулов меня прекрасно принял и поднес целый шкалик вина. От Стулова я отправился к зятю Ковалеву, у него пообедал и попили винца. От зятя отправился к дяде Родиону Бибину, но как был гораздо выпивши, у него вина не пил. Но тут ко мне пристал сын Бибина Иван Родивонов, чтоб я шел с ним. Пришедши к нему на квартиру, не застали его жены, да еще пристал к нам его товарищ мне неизвестный ни по имени, ни по фамилии. И так мы все троя, по приглашению Ивана Бибина, отправились у него на квартире в баню. И тут ухитрялись друг у друга выманить на вино денег или под заклад вещи, но больше ухитрялись у меня выманить. Но как не могли друг друга обмануть, то Бибин стал просить идти к свату, к Андрею Федорову (к трохмальному мастеру от Зворыкиных, свекру сестры Бибина Елены). Подошедши к трахмальному заводу, сват нам попался, выходя с завода у ворот, к которому Бибин приставал и намекал, чтоб от него воспользоваться выпивкою, но он от этого отклонился разными предлогами. И так мы остались не удовлетворивши своего желания.
………

9-го числа. В пятницу был выпивши, и меня увлекла молиться Богу теща Наталья Степановна в Давыдово и Дедово, а с ней находились Левонтия Ермолаевича дочь Надежда, Павла Ермолаевича дочь Александра, Прасковья Лаврентьевна Червякова (теща Ивана Михайлова Полунина), Марья Лаврентьевна Вязниковцева, Наталья Васильевна Пехова и последней свекровь, и сестра Авдотья Михайловна и Анна Васильева. Отправились мы из Мурома во 2-ом часу по полудни. За Окой я с тещей выпил ½ шкалика винца. Пришли мы в деревню Петряева (отошедши от Мурома верст 18-ть), где ночевали в кабаке. Тут напились чаю, а я еще выпил шкалик вина. В этой квартире спальня была полна блох, что редко можно столько иметь, и по сему мы эту ночь мало спали, а женщины то и дело скидывали рубахи, с себя вытряхали.
10-го вышли из Петряева в 4-ре часа утра, пришли в Давыдово в 6-ом часу по полудни (прошедши верст 30-ть). Уже в Давыдове благовестили ко всеношне, и мы простояли всенощну. Выпросились в монастырь ночевать, и нам дозволили ночевать в гостинице, в коей находилась прислужница Авдотья Тимофеевна (жительница Владимирского уезда), у коей мы выпросили самовара, и она нам изготовила самовар. И, напившись мы чаю, закусили поставленными на стол (от служительницы) хлеба, соли, квасу и вареных грибов и брусники. Служительницу эту просили чаем, но она не пила, но как мы усилились просить, то она выразилась, что не приказано настоятельницей от прошений отказываться, и выпила (выпивши простой воды из самовара) без сахару. Но в это время пришел солдат довольно бравой (который служит при монастыре). Служительница напросившись на чай у нас, ему поднесла три чашки чаю. Служительница эта была лет 40 и собой недурна, и довольно здоровая. Да у нас было довольно своего хлеба и калачей. Закусивши хорошенько, мне отвели место спать в сарае на сено, а последнии мои богомолки остались спать в комнате.
11 – го числа. Ето было воскресение. Встали в 5-ом часу утра. и как уже благовестили к заутрени в селе Давыдове (а от монастыря до Давыдова с пол версты). И мы отправились в Давыдово к заутрени, простояли заутреню, а после заутрени для нас служили молебен с водосвятием Спасителю, Божей Матери «Утоли моя Печали». В Давыдове такое явление Божей Матери иконы чудотворной, находится в иконостасе по левую сторону со входу, загораживая левый клирос. И Николаю Чудотворцу. Отслуживши, отправились в Девичий монастырь.
Пришли уже Девичий монастырь. Этот Девичий монастырь, как по слухам, заведен назад тому лет 20-ть давыдовской крестьянской дочерью, старой девицей Ненилою Борисовою, которая разными сборами завела маленькую общину и собрала несколько сестер, и сделала некоторое устройство по хозяйственной части. В последствии, по каким-то замечаниям (или как Нижегородское духовное управление), вздумало устроить девическую общину и прислало настоятельницу из дворянок, которая повела строго, всех сестер остригла в кружало ровно с шеей. Или, может быть, по этому Нениле не понравилось, да и настоятельница с ней поссорилась (и ныне Ненила Борисовна находится будто бы где-то в Гороховецком уезде в лесу, завела опять такую же общину, и слух об ней носится для нее не так как это выгодно). Ныне в монастыре настоятельница та же (имя ей Вера), сестер до 50-ти, и все не пострижены, одна только есть пострижена, и та переведена из какого-то монастыря, и сама настоятельница не пострижена (то есть в монахини). Священник один без причта, и тот по найму, за жалованье от общины. Поют по нотна 9-ть девушек очень хорошо.
В монастыре все строения деревянные и, как видно, еще все не так давно строены. Но и заведена каменная церковь, выкладена сажени 3-ри в вышину, и припасено еще много кирпича. Этот год не строились по неимению денег, вид церкви креста. Земли пахотной и луговой до 50-ти десятин (все дарственная некоторыми господами), обрабатывается этого монастыря сестрами, и частично есть мужчины наемные. Монастырь обнесен деревянной оградой, служба производится в доме в двухэтажном, в коем вверху устроена церковь, а внизу живет настоятельница. Священник живет позади ограды нарочно для него в устроенном деревянном доме, и позади же ограды и гостиница для прибывания приходящих молиться. И за оградой есть порядочный пруд.
Обедня началась, и уже читали Евангелие. Отслушали мы обедню, и по окончании обедни заказали мы молебен (без водосвятия) Спасителю, Божей Матери, именуемой «Утоли моя Печали». Эта икона списана с чудотворной, с той, которая находится в селе Давыдове в церкви. А стоит она со входу на левой стороне, загораживая левый клирос. И Николаю Чудотворцу. По отслужении молебна, отправились в гостининцу, где нам подали постных щей и вареных грибов, и закусили и отправились в путь. (Давыдово – Нижегородской губернии Горбатовского уезду, в нем 1 священник и 1 дьячек).
Мы вышли в 12-ом часу из Давыдовского Девичьего монастыря. Пройдя 5-ть верст, зашли в караулку (леса муромского купца Гаврилы Никитича Киселева, бывшего откупщика, у него тут лесу 1050 десятин). Да в версте от этой караулки строит он винокуренный завод, в котором в виде приказчика находится муромской мещанин Михаил Павлов Дьячков. Хоша самого его не было, но жена его для нас поставила самовар, и мы, своим чаем напившись, очень с приятностью отправились в путь.
В Дедово мы пришли в 8-ом часу по полудни и остановились у дедовского дьячка. Чаю не пили и закусывали воды с хлебом, потом полегли спать. Мне отвели место в прихожей на кровати, а прочим в комнате на полу.
12-го числа. Вставши в 5-ом часу утра, послали дьячка разбудить священника, который с час не вставал. Вставши, отпер церковь, и мы без обедни заказали молебен с водосвятием Спасителю (в церкви этой находится икона Нерукотворного образа Спасителя чудотворная, но в бедном окладе). Будто бы на ризу уже собрано до 1500 рублей ассигнациями. Икона эта стоит в холодной церкви. Один престол да два в теплой со входу на правой стороне, первый у царских врат. К нему много ходят поклоняться, особенно из Мурома: празднества свершаются августа 16 числа. Причт состоит из одного священника и одного дьячка, приход 300 душ крестьян, очень бедный. Божей Матери и Николаю Чудотворцу отслуживши молебен, отправились в путь.
Из Дедова вышли в 6-ом часу утра. В 8-м часу утра пришли в село Поздняково (пройдя 6 верст). Зашли к знакомым крестьянам моей тещи, которой крестьянки пасынки служили у моих шурьев. Крестьянка оная нас прекрасно покормила малосольными огурцами и брусникой, и мы, закусивши, отправились в путь.
………

26-го числа. Был у тещи Натальи Степановны на имянинах, напился очень пьян, пошел на реку купаться. Встретившись с солдатом Тарутинского полка (из евреев), которого называли жидом, но их было троя, и они стали меня ругать, когда я стал раздеваться, и оставалась на мне рубашка и подштаники. Тогда они в меня стали кидать каменьями, я же обратясь, побежал за ними, сам стал в них тоже кидать каменьями. Но солдаты попали в голову и у левой ноги в мизинец. Голову прошибли в кровь, и из головы вытекло довольно крови на рубашку и лицо. Я, оставивши на плоту сертук, жилетку, косынку и сапоги, сам же отправился домой в рубашке и подштаниках (это происходило на беседке). С беседки пошел по берегу Оки и мимо церкви Николы-Набережного и Троицкой улицей. И в таком положении (рубашка в крови и лицо также) пришел домой. Домашние же увидавши, что на мне нет столько платья и где оно осталось, и посему сестра Прасковья отправилась жаловаться. Но как было уже поздно, час 11-ый по полудни, да солдаты, видя меня пьяного, не приняли от меня жалобу, а выгнали вон из Трубной. Я же не пошел из Трубной, но лег на полицейском дворе. Солдаты, узнавши, что я валяюсь на полицейском дворе, затащили меня в арестанскую камору и бросили меня на пол с валявшимися тут двумя солдатами. Я, проспавшись, и в заутрени стал просить старшего полицейского солдата, что б меня выпустил, но он на это не согласился. И я должен был еще сидеть.
9-го числа. В 7-ом часу утра пришел в Трубну сын мой Константин, и я приказал ему, чтоб он принес мне кафтан и картуз (потому что я пришел в Трубну без кафтана, а сертук, валявшись на полу, очень извалял). Но Константин не принес, или мать не велела, или меня не послушался. В 9-ом часу утра прибыл частный пристав, разбирая дела арестантов, находит меня невинным, только что пьяным, пожурил, велел выпустить. Когда же я стал объяснять ему жалобу на Зиновья, он приказал мне на него подать просьбу. Но когда я отказался подавать просьбу, но только просил частного, чтоб приказал он съехать Зиновья из нашего дому, что он и обещал.
После частного я еще оставался в Трубной, поджидая кафтана и картуза. Потом пришла жена в 11-ом часу утра и принесла мне кафтан и картуз. И я тут же с нею отправился домой. Выпивши вина, лег спать.
10-го числа. Зиновью, за обедом объявляю, чтоб он немедленно сошел с квартиры, но он мне ответил с грубостью, что не сойдет до назначенного срока (ноября 1-го числа). Я, рассердившись на Зиновья, побежал в полицию на него жаловаться, что б он немедленно сошел с квартиры. Пришедши в полицию, не застал не частного, ни квартальных (они были в крестном ходу, кругом города). И посему я отправился домой без всякого резона.
……….

29-го числа. Это было Воскресенье. После обедни заходит ко мне в дом Семен Иванов Суздальцев, уже довольно пьян, вызывает меня пить вино, и я пошел
с ним в кабак к Ивану Семенову Неустроеву. Выпивши троя косушку, Суздальцев сделался уже довольно пьян, и его насилу довели до квартиры. Он в это время стоял у Воскресенья.
Этого же числа выпил вина от плотников, потом от Александра Дмитриева Дьяконова. Часу в 4-ом по полудни вздумал отправиться на ту сторону реки Оки на поделку судов (шурьев моих). Взял на дорогу 10 копеек серебром. На поделки были шурья, Павел Ермолаевич и Иван Ермолаевич и свояк Андрей Иванович Калинин. С Иваном Ермолаевичем виделся я в кузнеце, а Павел Ермолаевич видел меня, стоявши у реки, противу капистонного пароходу «Одесса», в это время его разламывали, потому что не пришел он в затон, от меня в саженях 30-ти. Калинина я лично не видел, а шурья ни тот, ни другой меня не пригласили, хотя моя и цель была воспользоваться ихней лаской и угощеньем. Но я и был еще не очень пьян. Но где нет расположения к любви, там уже нет и добродушия. Увидевши у перевоза дядю Ивана Яковлевича Сверлова (который в это время был перевощиком), у него я напрашивался, что б поднес он мне полшкалика, а он отказался (за не имением денег). И так я гривенник пропивши за рекой и на муромской стороне, да еще выпросил полтора шкалика в кабаке Гогинова Ивана Степанова (бывши портным). Это вино выпили по полам с Михаилом Родионовым Бибиным (который мне брат двоюродный), и так отправился домой.
На берегу у Николы Набережного встретился со мною Михаил Федоров Смольянинов, начал просить меня, чтоб я шел вино пить в кабак к Ивану Егорову Криворотову. Пришедши, попивши довольно вина и сделавшись очень пьяны, пошли домой с условием, чтоб ни которому никуда не уходить. Но дошедши до дому, Смольянинов мне сказал, что уйдет, и бросившись к себе во двор, ушел через угород свой. Я же бросившись за ним, побежал кругом по Мытной улице, где меня окликала какая-то вольная девка (бывший в это время на карауле за Криворотого, а было в это время часов 10 по полудни). Кто идет! Я же на оклик ее отозвался, что идет черт. Эта девка меня схватила и стала ругаться, я же, схватя ее, что-то изорвал. Она закричала «караул», и на этот крик выбежал довольно здоровенный лакей, живший у Криворотого на квартире. Схватил меня, а я его, и я изорвал на нем рубашку. Он же, схватив меня, так ударил об землю, что мне отшиб у заднего прохода кость. От чего и по сее время, а может быть и навсегда, чувствую и буду чувствовать сильную боль. Вот что значит пьянство. От такой боли я закричал «караул», на этот крик выскочил Василий Петрович Пучков с сыном Николаем, потому что это случилось противу его дома, которые меня отняли от больших побоев. А Криворотого и лакея гораздо поругали. В это время находился старший полицейский Антон Николаев и проходили мимо Михайла Федоров Смольянинов, и Николай Николаев Постнов. Никто не мог защитить меня, кроме Пучковых. А последние двое даже не остановились. Я же, вырвавшись, ушел домой, кругом, через площадь.

…………

1864- го года

1- е. Жизнеописание.

Генваря 1-го числа. От обедни поздравлял тещу с новым годом, пили чай и закусывали.
2,3 и 4-ое числа. Замечательного не было.
5 число. Большую вечерню слушал в Благовещенском монастыре в Муроме.
6 число. Обедню слушал в Благовещенском монастыре и был на виду: входу были солдаты и при них знамена Тарутинского полка. И по исходу молебна играла полковая музыка в Муроме.
7 число. Слушал обедню у Иоанна Предтеча, дьякон служил (отставной соборный Петр Васильев). Вышедши от обедни, взявши тройку калачей, ходил у шурину Ивану Ермолаевичу Тагунову поздравлять с ангелом, так как был он этого числа именинник. У него вместе с моею женой пили чай и обедали.
В 4-ом часу вечера вместе с моею женою ходили на именины к свояку Ивану Егорову Дехтяреву (этого числа он бывает именинник). Носили четыре калача, ужинали и пили чай, и просидели до 12-го часа по полудни.
8 и 9-го числа. Замечательно не было.
10 числа. Был в Акцизном управлении, надзиратель был в отлучке, помошник и письмоводитель приказали придти 13 числа января. И говорили, что будто бы Чарочный пивной дом принимают и заплатить за него хотят 75 рублей серебром. Заходил в Спасской пивной дом к И.М. Парину, пил у него чай, и угощали меня вином. Но Господь избавил от вина.
14 числа. День прошел хорошо. Но вечером в 6-ом часу по полудни пришел к брату в кабак с намерением у него напиться чаю. И тут же пришел сын мой Иван, и брат очень не благовидно напоил нас чаем. И мне было это очень прискорбно. Пришел домой, разругался с женою и попрекал ее словами, может быть чего и не было. А как и она….(нет в наличии двух листов)
Но как у брата Владимира будто-бы недостало на расплату денег. Но как у него за зятем нашем В.И. Ковалевым, было более 10-ти месяцев 15 р.с. денег. Когда стал брат у Ковалева просить деньги: тогда Ковалев, отвечал что денег нет; да отдам только 6-ть руб. с., а последнии 9 р. с. вычту за отца. Непоминая того, что он, затаил после отца 3р.с. в доме.
29 ч. Во весь день выпил с косушку вина у себя и у А.Д. Дьяконова. Вечером жена не дала на вино 2 к.с. За это я ее очень разругал, и сильно обидел словами. Но все-таки она после дала 3 к.с.
30 ч. Не пил вина. «И прошу Господа Бога, и Святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого. И также Николая Чудотворца и Мученика Вонифантия. – чтобы они помолились о мне, грешном Господу Богу: чтобы я с этого числа по смерть мою не пил вина. (В этом сезоне я пьянствовал Восемь дней).
В Храм Божий не ходил, во весь день: по случаю, что был неч.; а это произошло от пьянства, и от лености.
В 6-м часу пополудни пришла к нам сестра Е.И. Ковалева (мы, этот раз жили в низу, потому что вверху морозили тараканов). До приходу ея, намеривались чай пить: у брата Владимира в верху. И я стал сестре предлагать, чтобы шла в верх, пить чай: «в это время пришли в гости к брату, какия-то родственники жены его; и сестра туда же отправилась. Но после пиру, ко мне в низ не зашла, по видимому разсердилась, что я ее, не просил пить чай.
31 ч. Вина не пил: но вечером с женою поругался за безделицу.



1864 года 3- е. Явление в мире народа.

Января в Муроме 9-го числа. В наш дом переехал вниз на квартиру ялатомский мещанин Александр Дмитриев Дьяконов.
14 число. Померла Марья Платоновна, двоюродная тетка невестки Исаковны.
Еще померла жена старовера Семена Федорова Сосульникова. А хоронили где-то «на поле».
16 ч. Прасковья Григорьевна Дьяконова, живши 7-мь дней у сына в питейном доме, опять перешла к сыну А.Д., в наш дом.
18 ч. Африкановны сноха Прасковья Степановна пошла к мужу во Владимир.
20 ч. Дьяконов А.Д. нанял под питейный дом, у Никифора Никифорова Масленникова, в флигеле верхний этаж. А в нижнем этаже сам торгует вином, под фирмою постоялого двора. Я писал условие за 40 руб. с. в год.
21 ч. Дьяконов А.Д. отказался от Масленникова дома под предлогом, что Надзиратель не допускает.
Потом нанял в Ивановской Улице, у вдовы Чирковой, тоже низ за 35 р.сер. в год. Но была в этой квартире постоялка, которая хотела эту квартиру за собой оставить: и посему Дьяконову отказали.
22 ч. Поутру к Дьяконову приходила мать Чирковай, и он, пошедши к ним, сладил квартиру за 40 р.с. в год.
23 ч. В этот день Дьяконов выправлял патент и свидетельство: последнее выдала Муромская Дума.
24 ч. Дьяконов, к вечеру купил вина 10 3/100, и на ночь с вином отправился в дом Чирковой ночевать.
27 ч. Семейства Дьяконова переехала в кабак.
28 ч. В 4-ом часу пополудни помер Марка Павлович Зворыкин (жены моей двоюродный брат). Хворал две недели, ослабел совсем.
В 5-м часу пополудни оказался удавленным Андрей Романов, будто бы от вина и от тоски, и которого анатомировали.
В ночи помер Александр Степанов Воронин «бывший меленковской» (а женат на Вере Ефимовне Боровской: на двоюродной сестре моей жены). Будто бы от вина, но впрочем, хворал с неделю, и причастился. Но под хворь была горячка, ему представлялось, что та необыкновенное.
30 ч. Схоронили Марка Павловича Зворыкина. И Александра Степановича Воронина.
31 ч. В народе была молва, будто бы посажен в тюрьму: неизвестно какой-то человек, «в веригах», и будто бы предсказывал: что Мурому провалиться 1-го числа февраля.


ФЕВРАЛЯ

Явления в мире народа.
2-го числа. Будто бы предсказатель говорил, что, если не случилось 1-го числа, то будет 8-го числа или 15 февраля.
С 3-го по 16-е число примечательного не последовало.
16-го ч. У Иоанна Предтечи венчал священник, Александр Именицкой, свадьбу Гладкову, жениха звали Матвеевичем, а невесту Марией (невеста после Зуева Василья Михайлова дочь: но внука Феклисту Осиповичу Киселеву).
17-го ч. На 17-е число в 11 часов по полудни скончался дьячек у Николы Набережного, Иван Алексеев.
18 – го ч. Съехали с квартиры, стояли в большом подклете, только 5-ть дней.
Хоронили аптекаря Тарутинского полка «из унтер офицеров из немцев»: несли с музыкой, но опускали без пальбы ружейной – бывши католик, но отпел священник кафомического исповедания – но рукопись не читал.
19-го ч. Венчали у Вознесения (священником Гавриилом), Ивана Михайлова Смольянинова Углова тож. А брал у Лушновой солдатки (Корнильевни).
26 ч. С Иваном Митрофановым Париным в моем доме были два припадка: 1-й в 10-м часу утра, а 2-й в 6-м часу пополудни: «Надобно полагать от вина и много спал, а мало употреблял пищи». Фершал, из тарутинского полка, приставлявши ему 5-ть горчишников, говорил, что эти припадки будут опять оказывается.

МАРТА.

Жизнеописание.
1-го. Был у тещи в гостях, в доме брат Владимир при прощании кланялся в ноги. Во всю сырную неделю не были у меня в гостях ни шурья, ни свояки, ни их жены. И я так же у них не был. И зять был у брата, но у меня в комнате не был.
2 и 3 ч. Замечательного не было.
4 ч. Был на поминках у тещи, поминали тестя, этого числа он помер. А на поминках были только одни зятья тещи.
5 ч. Замечательного не было.
6 ч. Хотел исповедываться, но не пришлось.
7 ч. Исповедывался и причащался.
8 ч. Пировал на крестинах - родился у Левонтия Ермолаевича сын Сергий, а крестили 7 числа.
9 ч. Был на имянинах Александра Дмитриева Дьяконова, незваный. Сам был имянинник.
10 ч. Был на поминках у зятя В.И. Ковалева, хоронили его мать.
11 и 12 ч. Замечательного не было.
13 ч. Брат Владимир заказал постоялке Африкановне за квартиру мне выдать деньги. И я пришел к нему в кабак, и с ним разругался, и как он меня укорял, забыл мои прежнии благодеяния. Я с этого запил, и напившись пьяный, в доме, во сне, обоссался. Не пил сорок три дня. А с этого числа запил.
14, 15, 16, 17 и 18 ч. Пьянствовал, со многими ругался, на пьянство закладывал вещи. И раз, работавши на дворе, очень устал, пришел к брату в кабак с намерением после трудов выпить, но брат не поднес, но как я уже напросился - тогда поднес. Но я после, напившись, в доме разругался.
19 ч. Пьянствовал, а в ночи на 19 ч., на четверг, с ж. сог. посл. прич. (с женой согрешил после причастия – Е.С.) чрез 12 дней.
20 ч. В пятницу, в бан. с ж. ск. согр. (в бане с женой скоро согрешил – Е.С.). А к ночи, напившись с Александром Гавриловым Катновым и с певчим Федором Федотовым, пришел домой пьянай, разодрался с женою. В это дело вступился брат Владимир, и оба меня довольно избили, и я, вырвавшись от них, без картуза, отправился в Трубну с жалобою, что меня избили, и что я выбил в доме окны. Но, как меня не стали брать в Трубну, то я ударил полицейского солдата (из муромских мещан) Петра Васильева Жадина. Тогда меня, побивши, и засадили в Трубну. Жена хватала за муд, и укусила у правой руки мизинец.
21, 22 и по 23 ч. В Трубной сидел без 9-ти часов трое суток – 3 ночи. По настоящее время был в Трубной три раза - пять дней. 1 раз - 1 день, 2-й раз - 1 день, а третий раз - три дни.
В эти дни в Трубной вина не пил, потому что не давали, хотя и приносил вина мне Николай Васильев Басыгин, но солдат не допустил его мне передать вино.
Со мною в Трубной сидели из муромских мещан Петра Федорова Зворыкина сын Николай, за бродяжничество; солдат Инвалидной Куропаткин - за жену, и …. (слово неразборчиво) вещи; Николай Васильев, ширманщик, за воровские вещи; дьячек - за воровскую лошадь. Еще какой-та чудак, не показывая своего имени, а сказываясь, что от Бога; представлял от себя глупаго, лет 35-ти, и едва ли не из …. (слово неразборчиво) завода. Увеселял нас: свистал соловьем, кричал свиньей.
Во время моего сиденья были по разу жена моя, брат и сестра Прасковья, сын Константин раза три. Последний приносил пищу.
24 ч. Замечательного не было.
25 ч. На Благовещенье следовало бы идти к тещи, но не ходил.
26 ч. Замечательного не было.
27 ч. С певчим Николы Зарядного Федором Федотовым, у перевоза, напился пьян, а еще с Александром Гавриловым Катковым выпил 1/100 вина. Ночью шумел, но не ругался. Ночью сон гроз.
28 ч. Выпил 1,5/100 от брата и за деньги.
29, 30 и 31 ч. Пьянствовал, дурил, в церкву не ходил, правила не соблюдал, и библии не читал.
………….



Л. 251
АПРЕЛЯ.
Жизнеописание.
1-го ч. Был у тетки Марьи Яковлевны Бибиной на имянинах (в этот день она была имянинница), выпил 2-ве рюмки вина. Эта угощение мне показалось плохим. Пошел в кузнецу, к зятю В.И. Ковалеву, от него выпил косуху вина. И к ночи напился пьян.
2 ч. Выпил 3/100 вина: от Петра Степанова Неуструева - 1/100, от брата - 1/200; но был не больна пьян.
3 ч. Выпил вина 1/200. В б. согр. с ж. (в бане согрешил с женой – Е.С.). Жена была долго у стоянья. Ее очень изругал.
4 ч. От Михаилы Федорова Смольянинова выпил 1/200 вина.
С 5-го по 10-е ч. Пьянствовал, ссорился и куражился, на 9-е в доме согр. с ж. (согрешил с женой – Е.С.). Эта была на четверг вербной недели.
10 ч. Выпил от Григорья Андреева Усова, выпивши с 1/200 вина. С ж. согр. в б. (с женой согрешил в бане – Е.С.). Эта была пятница вербной недели.
11 ч. Выпил от брата вина 1/200. И от Николая Васильева Басыгина 1/200 вина.
12 ч. Эта была Вербное Воскресенье. Ходили гулять с Александром Дмитриевым Дьяконовым, с Иваном Митрофановым Париным. Зашли к Ивану Терентьеву в его кабак (в доме был своем), где были Степан Федоров Парин и Федор Федоров Муромцев. Попивши тут винца, отправились к Степану Федорову Парину в кабак, который он имел в доме приказного, на Касимовской улице. «Этот дом прежде был моих шурьев, Тагуновых». Напился до пьяна, дома немнога шумел.
13 ч. До обеда напился пьян, а после обеда не пил. Этаго числа был понедельник страстной недели.
14 ч. Вина не пил. Вторник страстной нед.
15 ч. Ср. Ст.н. (Среда Страстной недели – Е.С.). Вина не пил, и не хотел курить табак. Страсную неделю не курил только вторник, а в среду курил …. (не разборчиво).
16 ч. Чет. Стр. н. Свахи Натальи Андреевны Ковалевой этого числа было 40 дней: и я на поминках напился пьян, и не ходил к стоянию, при чтении 12 Евангелей.
17 ч. Пятн. Стр. н. Вина не пил, но сердился и ругался по матерному.
С 18 –го по 1-е ч Мая. Пьянствовал, ругался, буянил, бил стеклы, страмился по улицам, закладывал с себя платья. Словом сказать, от пьянства шалил до безумия. Не ходил в церковь, даже 18 числа, когда была страстная суббота, а 19 числа 1-й день был Пасхи. Не исправлял молитв, с ж. часто гр. (с женой часто грешил – Е.С.), и от пьянства не вел дневник.
……….


Мая (яления в мире народа)
3 ч. При соборе в Муроме протопоп Афанасий Виноградов, при собрании духовенства, передавал благочиние священнику церкви Иоанна Предтеча, Александру Именитцкому. Происходило молебствие: и от духовенства была поднесена Ему икона. А проповеди были сказаны: от духовенства сказывал священник Николы Можайского. Высказал его биографию, что Виноградов священствует 59-й год, и 35-й год уже благочинным. А Виноградов от себя сказывал, благодарил все духовенство, и просил все духовенство, не обидел ли кого. Церемония была отличная, при большом стечении народа. При сказании проповедей, духовенство и народ плакали. Впрочим, я при этой церемонии не был, а был брат Владимир, а я от него уже слышал.
12 ч. Михаила Федоров Смольянинов, перепив вина много, едва была не помер, но выпивши вина рюмку - сделалось легче.
13 ч. На поле сгорела, в 1-ом часу пополудни, мельница Ивана Яковлевича Дихтярева: а загорелась с верху, потому что вал в верху был не смазан.
14 ч. В Благовещенском монастыре было пострижение. Постригал казначей Петр в Иеродиаконы (бывшего диакона Троицкого монастыря). Был в мирянах Дмитрий Васильев, а по пострижении, дали имя Дионисий.
Хороши блохи на мущину лет 30-ти с небольшим.

ИЮНЯ

Жизнеописание.
1 – го числа. Продал 13 книг Энциклопедического лексикона за 4 руб. сер. Мне стоили более 7 руб. серебром. Проданы по случаю большой необходимости: по своему малодушию накупил разных безделиц на 97 коп. сер.
2 ч. В старице удил рыбу, с 10 часов утра по 9-й вечера, наловил только 40 штук мелкой рыбы. Но мальчик лет пятнадцати, пасынок Григория Андреева Усова, в это время наловил до 500 штук; я же и возле его удил, но у меня так не ловилось.
3 и 4 ч. Примечательного не происходило.
5 ч. Поутру вставши, жену обругал напрасно.
6 ч. В б. с ж. скв. (в бане с женой сквернился – Е.И.) весь день.
7 ч. Этого числа была Троица (у ранней обедни не был). В 10-м часу вечера от Михаила Федорова Смольянинова пил брагу, у Исава.
8 ч. Этого числа было Сошествие Святого Духа, у ранний обедни не был. А в Спасской монастырь не ходил ко всенощной: празднество было Кирилле Белозерскому.
9 ч. К службе церковной не ходил, в Спасской монастырь, на празднество Кирилла Белозерского.
10 ч. Весь день чистил двор и пилил дрова; сор возил на тагуновой лошади, но как был нанят поденщик за 25 коп. сер. и брат едва выдал деньги, и то с оговоркой.
11 ч. За рекой бродили рыбу Александра Дмитриев Дьяконов, Иван Митрофанов Парин и я. Пришли в дом, вздумали в саду пить чай, но как жены моей дома не было, чай и сахар были спрятаны. Но все-таки я нашел, и напились.
12 и 13 ч. Примечательного не происходило.
14 ч. Этого числа было Воскресение; к ранней обедне не ходил, проспал.
15 ч. В старице рыбу удили с Иваном Митрофановым Париным и с сыном Иваном; сын наколол на гвоздь ногу.
16 ч. В старице рыбу удили с Александром Дмитриевым Дьяконовым.
17 ч. У ямского ручья, рыбу удили, с Константином и Иваном; поймали 3-ри маленькие рыбки.
18 ч. У Левонтия Ермолаевича пировали на имянинах, с 7-го по 12 – й час пополудни.
19 ч. Этого числа празднество Иуде Апостолу. А был у одной поздней обедни в Спасском монастыре, где служил Владимирской Архиерей обедню, и сказывал поучение для монахов.
20 ч. В субботу, Петрова поста, в б. им. д. с ж. (в бане имел дело с женой – Е.С.).
21 ч. Этого числа была память нашей матери (т.е. померла). Брат делал поминки. Я с женою, тетка Бибина, тетка Агаповна и зять с сестрою, обедали.
В 9-м часу вечера брат поил чаем с Александром Дмитриевым Дьяконовым в трактире Михаилы Васильева, где и слушали певчих Кольцова.
22 и 23 ч. Примечательного не происходило.
24 ч. Детей отпустили из училища, выдали аттестации, хоша и хороши. Выпустили Ивана за 1-й класс без награды, а Константина за 3-й класс, за окончание учений, не выдали свидетельства (будто мал ростом и молод).
25 и 26 ч. Примечательного не происходило. В прочем 26 ч. вечером Дмитрий Федоров Смольянинов в своем доме поил чаем.
27 ч. В субботу Петрова поста; в зад. гор. в д. гр. с ж. (в задней горнице в доме грешил с женою – Е.С.)
28 и 29 ч. Примечательного не происходило.
30 ч. У Гофмана в саду, в трактире Зайцева, Александр Дмитриев Дьяконов поил чаем меня, брата Владимира, Ивана Митрофанова Парина и дочь брата Владимира Александру. Брат Владимир, в ярморке, купил моему сыну Константину картуз.
……..
.
Л. 259
Июня. Явления в мире людей.
3-го числа. Василья Петрова Пучкова с сыном Николаем засадили в Трубну, по разным камерам. А в доме был обыск, у него и у сына (допрашивали о каких то солдатах); на другой день выпустили.
17 ч. В 7 часу пополудни от Владимира приехал Архиерей Феофан (еще первый раз по поступлении). Благовестить начали с 3-го часа пополудни.
19 ч. Хоронили жену Василья Федорова Парина. А умерла она 17 числа.
20 ч. В 6-м часу утра выехал из Мурома Архиерей Феофан, будто бы поехал в Гороховец.
В 7-м часу пополудни потонул солдат (отставной) Попырев, торговал кислыми щами. Купался на беседке, как говорят, был выпивши.
21 ч. Хоронили Николая Гаврилова Мусатова, а помер 19 числа.
25 ч. Константина в 8-мь утра отдал в лавку (на ярморке) к Алексею Николаевичу Дихтяреву. Этот день был четверток.
26 ч. В Муромской тюрьме, арестанты внизу под полом подкопали стенку и намеривались бежать, но из них один успел донести (а их намеривалось бежать 16 человек, в том числе из карачаровских крестьян военнай дезертир, сделавший смертоубийство). А по-видимому, в эту ночь бежали бы. У которых нашли пасквильная стихи, в которых осмеявали все муромское правительство.
27 ч. В нашем доме в 7-м часу пополудни родила Прасковья Ивановна (жена Архангельского головы Федора Иванова, а дочь Ивана Иванова Власова: приехавши к муромским, погостить, к родителям) дочь Ольгу. А тезоименитство 11-го числа июля. Восприемниками были Иван Иванов Власов и невестка Елена Ивановна, а крестили у Николы Набережного, священником Владимиром Именицким.
28 ч. На ярмарке помер скоропостижно фокусник: будто бы зарыли в землю, а на другой день нашли без гроба на верху земли. Я слышал от брата, но едва ли правда.
29 ч. Хоронили Анну Ивановну Муромцеву (померла 27 ч.). Была дочь Ивана Яковлевича Сверлова, а замужем была за Дмитрием Алексеевым Муромцевым, а мне приходилась двоюродная сестра. Осталась после ея дочь одна 13 лет.
Примечание. Первый год перевели ярморку с Воеводской горы на поле, к новому кладбищу (Головою Алексеем Васильевичем Ермаковым). Строитель и зборщик этот год был Николай Васильев Зворыкин. Выставок этот год были 18-ть: торговлю все не хвалили.

………….

Июля (явления в жизни людей)
10 ч. Померла дочь Федора Иванова Головы Архангельского, Ольга, жила 14 дней.
21 ч. Пробовали водопроводную машину, в 11 пополудни, без воды и без качтков – действовала.
22 ч. Пробовали водопроводную в 9 пополудни, скачткали без воды - действовала.
24 ч. В 9-м утра пробовали водопроводную машину с водой, но вода не пошла.
25 ч. По утру пробовали водопроводную машину - не пошла вода, а пробовали в 6 пополудни - пошла вода, и дошла до главной башни, но попортился качек и воздушный насос.
30 ч. Для опробации пускали воду – 29 числа и на 30-е число в 8-м часу вечера пускали, но не пошла. В последствии в 10 часу вечера пришел Иван Петров Мяздриков, и еще кое- кто были в водопроводнай из купечества. Мяздриков пригласил купечество помолиться Богу. И после этого в 12 часу пополудни вода пошла, и дошла в сад к Алексею Васильевичу Ермакову (строителю водопровода). А 30 числа в 12 часов до полудни пошла по всем бассейнам, но чаны в Башни и у Предтеча потекли.
надел наперстные кресты на Николы Можайского священника, и на игуменью Ефросинию.
…………….


Читать далее