пятница, 18 сентября 2009 г.

Our voice-of-america/


Ксения Никольская передает из Нью-Йорка.


Там есть гениальные пассажи! Вот, например, оцените:
"Эти парни - вегитарианцы и помешаны на здоровом питании-едят только органическую пищу и все время замачивают в кострюльках горох! Выглядит – это отвратительно , но зато чисто! И никак не пахнет!"

Едят только органическую пищу, блин!




Читать далее

четверг, 17 сентября 2009 г.

Немного о Мещёре



выложил здесь:

http://forum.motolodka.ru/read.php?f=1&i=682786&t=682786

Перекликается с одним из предыдущих постов "Роскошь эконом-класса".

Ну, Мещёра и сама по себе интересна...
Дальше еще немного написал...

Вот, ниже, одно мемориальное место. TV наверняка его не помнит. Я как раз ей об этом говорю... ))







Чтобы попасть в эту деревню...



Нужно оставить машину на берегу и перебираться на лодке.
а еще здесь удобно собрать лодку, чтобы путешествовать по мещерским озерам.



Спать пора.. Завтра докую...



Читать далее

пятница, 11 сентября 2009 г.

суббота, 5 сентября 2009 г.

Манагер

Физический труд сделал из менеджера среднего звена (офисного хомячка или коралла — как угодно) Славы полноценного человека. Я был свидетелем такого явления.
"Новая газета", №89

Эволюция пресс-секретаря крупной авиакомпании Вячеслава Антошина в человека казалась тогда необратимой. Хотя и случилась удивительно быстро — в тот самый момент, когда Славу с двумя кредитами выкинули из компании.

В один день мой знакомый потерял все, чем жил: корпоративное сознание и священный овердрафт, бонусную мотивацию, накрахмаленный воротничок и «Одноклассников», исключительную бодрость с девяти до пяти и надежду выплатить ипотеку. Все утратило смысл. Попав в реальный мир, многие не выдерживали, покупали веревку с мылом. Слава в тот же день купил вязальную машинку и шерсть… Вскоре у него будут большие деньги, десятки друзей вместо «Одноклассников», гражданская жена, отпуск в «непопсовой Монголии» вместо Египта и кеды. Накрахмаленный воротничок, мотивация и лояльность, казалось, ушли насовсем.

Эту рассылку я получил еще в конце зимы: «Дорогие друзья! Бывшие коллеги! Приглашаю вас посетить мою только что открывшуюся мастерскую… Экспозиция аксессуаров ручного производства: шапочки, варежки, шарфы в виде таксы и удава, носки любого размера. Низкие цены… Приводите друзей, попьем чай с вафлями… P.S. Для тех, кто тоже лишился работы, есть интересное предложение!»

Незнающие деталей Славиных перемен подумали, что сокращение свело его с ума. В общем, в назначенное время к метро никто не подошел. Честно говоря, немного в Славе сомневался и я. Но он просто сильно похудел. Вместо колобка с безвольным лицом и механической улыбкой у перехода маялся маленький мужичок в кроссовках. Длинные волосы вылезали из-под бейсболки, в ухе виднелась маленькая серьга. Такого Славу представить себе было очень трудно.

— Так рад, что ты пришел, — трогательно улыбнулся бывший пресс-секретарь. — Ну, пошли, у нас там уже началось.

— Но никто же не пришел, — сказал я.

— Да… с ними, я и не рассчитывал. Хомячки.

Мастерская находилась в небольшой мансарде старого здания на Лубянке. Несколько швейных машин. Компьютеры. Стеллажи с варежками и шарфами. Через телепроектор шел Форрест Гамп. Помещение ломилось от посетителей. Молодые мужчины и девушки примеряли варежки, кто-то пил чай с вафлями. То и дело сверкали вспышки профессиональных фотоаппаратов. Несколько девушек курили «Голуаз» в мундштуках.

— Мои новые друзья, единомышленники, — сообщил Слава.

— Тоже сокращенные? — поинтересовался я.

Слава посмотрел мне в глаза и с чувством сказал:

— Безработные. Свободные художники… Говорят, то, что я сделал, — подвиг, то есть вырвался из оков, ни от кого вроде независим… Я тебя сейчас познакомлю. Анастасия! Моя приятельница, молодой талантливый дизайнер.

Длинноногая брюнетка, обмотанная в шаль, подплыла к нам из толпы. В руке у нее был граненый стакан. Снисходительно глядя на меня, Анастасия сказала:

— А, гость из цивилизованного мира. Где же ваша розовая сорочка? Галстук? Кого вы хотите обмануть? — И резко отвернувшись: — Славик, ваше рукоделие, в нем столько смысла… Кстати, я принесла, как вы просили, томик «Ста лет одиночества». Уверена, что понравится.

Слава расплылся в улыбке, девушка повела его в сторону. Через мгновение я услышал в свой адрес: «Чао! И не проспите работу! А то выговор!» В конце вечера, провожая меня, Слава зачем-то оправдывался: «Не обижайся. Она, знаешь, человек тонкой душевной организации и все такое. Короче, не бери в голову». Я предложил подвезти их до метро. «Я справлюсь», — сказал Слава. Анастасия тем временем лежала на двух стульях.

В эту мастерскую я заходил еще пару раз. Единомышленников становилось все больше. Как и тогда, они пили чай. Слава был в стильном замшевом костюме и разносил вафли.

— Зарабатываю в три раза больше, чем в компании! — говорил он. — Дал объявление в ЖЖ. И представляешь, столько людей хотят что-то у меня купить. Шью теперь вместе с Настей. Ну и друзья постоянно помогают. Просто счастье! Был на краю пропасти, а теперь иду в гору!

Так Слава шил вместе со «свободными художниками». Но, наверное, не были они ни свободными, ни даже художниками. Как к клеркам прижилось понятие «офисный планктон», так и к этим — «поколение «Афиши»*. Активные потребители до 30, без явных карьерных целей, протестуют против безвкусной массовой культуры и повседневности. Мечтают о славе, но не могут до нее добраться. Безработный (в большинстве случаев)— и потому более активный аналог (в плане своей бесполезности) планктона. И если эра дорогой нефти плодила клерков, этих «свободных художников» множили доступный интернет и даже дешевеющие «зеркалки». Поколение в общем-то вместе с планктоном и появилось. Сравнимо с ним по числу и не может существовать отдельно. Хотя осознает себя как прослойку творческих, пусть и непризнанных, интеллектуалов — в противовес серым клеркам — фотографов, дизайнеров, журналистов-блоггеров, поэтов и писателей. Почитают или, наоборот, ненавидят Лебедева (как общепризнанного художника, чей пример для большинства недостижим). В обоих случаях присутствует зависть.

Кто-то сидит на шее у состоятельных родителей. Кто-то перебивается временными заработками. Многие выступают в роли рантье — предоставляя ненавистному планктону жилье. И вот в такой компании оказался Слава. Точнее, компания увидела в нем своего. Более того, Слава буквально сплотил их вокруг себя. Он, конечно, не был ни художником (увлекался вязанием в школе), ни тем более Темой Лебедевым. Но стал маленьким идолом. То, что он делал, — для них это было протестом, «примером удивительного перерождения» или даже дауншифтингом** в пределах МКАД. А для Славы — всего лишь вопросом выживания. Он просто вязал, не придавая этому какого-то особого смысла. Как в том фильме, где неумный американец бежал по полям. За Славой побежало и это поколение А.

На последней Славиной экспозиции я ему сказал:

— Может, организуешь настоящую мини-фабрику? На варежках сколотил бы целое состояние. А то отвлекаешься на эти постоянные тусовки…

Слава так засуетился, что даже начал грызть ногти.

— Нет-нет, ну что ты, какая мини-фабрика, — заговорил он. — Такая ответственность. Лицензии, справки, санэпидемстанция… Я же не коммерсант, я не умею.

— Но у тебя уже все получилось. Миллионы людей мечтают о таком!

— Это миллионы идиотов! Постоянно в страхе, на нервах, я этого не хочу. Как временный заработок — здорово, но не больше…

Нас прервала очередная утонченная натура. К тому времени я уже как-то научился предугадывать их первые фразы, ход беседы.

— Сюрреализм ваших шарфиков восторгает! Такое восхитительное сочетание форм—,сказала девушка. — Шарф в виде таксы и чешуйчатого удава одновременно!

Слава уныло закивал в ответ. Мне вдруг показалось, что он сильно устал.

Это было в начале лета. Он уже жил с Анастасией. Вскоре они отправились на отдых в Монголию. Слава вернулся в июле… В мастерской был жуткий беспорядок. В одиночестве Слава паковал вязальные машинки по коробкам.

— А где Анастасия? — спрашиваю.

— Осталась в Монголии, — говорит. — Подай скотч, пожалуйста.

Слава молча обмотал коробку лентой. Затем негромко забормотал:

— Все это туфта. Все это было временным увлечением. Приятное, знаешь, с полезным. Но сейчас все нормализуется. Все будет ОК. Все уже — ОК.

— Ты о чем?

— А ты не знаешь? — Слава вдруг порозовел. — Я в этой Монголии, а мне звонят с бывшей работы. Приглашают назад, типа восстанавливают мою позицию! Просто чудо!..

— Ты согласился?

— …И вот я ей говорю: ну все, поехали. Я утомился, надоело, душа рвется назад! А она: иди в таком случае на…

— Ты согласился?

— С чем? — заорал он. — А как же? Да. Да! Почему нет? Разве что-то изменилось? Даже если изменилось, все возвращается назад. Нефть была по 30, сейчас по 70.

— А друзья и единомышленники, варежки, шарфы? Ты же зарабатывал в три раза больше! — не выдержал я.

— Ну и что?! Это не мое! Пойми ты, я манагер, чертов хомячок… Было интересное время, но прошло. Все. Я устал. — Слава наконец успокоился.

Мы помолчали.

— Ты прочитал Маркеса? — спросил я.

— Ничего не понял, — он снова улыбнулся. — Да они тоже ничего не поняли. Но я хотя бы в этом признаюсь.

Русский Форрест Гамп возвращался домой.

* Термин возник 2—3 года назад. Обозначает часть московской молодежи, чьи вкусовые ориентиры основываются на материалах журнала «Афиша». В более широком смысле — «независимые интеллектуалы» до 30, бездельники, лишние люди.

** Жизнь ради себя и семьи. Добровольный отказ от карьеры и стабильного дохода в пользу работы-хобби, переезда в экзотические страны, сельскую местность.

Павел Каныгин
наш антикризисный корреспондент

17.08.2009




Читать далее

среда, 2 сентября 2009 г.

ребенок

вот у меня ребенок в сад пошел. а ребенок - это наследие? или что? наследник нашего наследия? 

Читать далее

Волга. Жигулёвские горы.



Был я летом на Волге. Плавали с другом на довольно вертлявой надувной лодке ярославского производства. Пришлось даже рулевое весло сделать, друг всё время впоминал плот "Кон-Тики" Тура Хейердала. Там было два рулевых весла. У нас - одно. В детстве я, кстати, читал книги Хейердала, и потом даже побывал в музее Кон-Тики в Осло. Весло пригодилось, но во время сильного шторма оно сломалось. Волга вверх от Самары очень сильно заросла. Раньше считалось, что отдыхать лучше всего посреди реки на островах. Теперь к островам из-за водорослей подплыть можно не везде (!), а кое-где настоящее вонючее болото посреди Волги.
Проплывали мимо карьера Богатырь, когда рядом рвануло. Дикий грохот. Хотя вообще-то обычный взрыв, добыча, так сказать, стройматериала. Потом всё грузят на баржи, даже ночью. Однако забыли включить, видимо, предупредительную сирену. Ночью раздаются звуки погрузочных кранов, похожие на крики динозавров из фантастических фильмов. Карьер Богатырь уродует панораму Жигулёвских гор, пыль летит на палубу круизных теплоходов... В начале перестройки "зелёные" активно требовали его закрыть... но сейчас он работает ещё активнее, ведь вдоль Волги строятся коттеджи.
Это очень заметно в селе Зольном, где хозяева новостроек ничего не могли нам объяснить про окружающую местность, потому что оказались... москвичами, и знали дорогу только до аэропорта. Таджики же, даже если и знают, то на всякий случай не сознаются.
В сёлах по берегу, где горы Жигули, дома местных жителей в разрухе, рядом кипит стройка. Были и в селе Ширяево, где хотели построить десяток музеев и организовать массовый туризм. Новых музеев, как хотели, всё ж не построили, только музей Репина, который здесь писал своих "Бурлаков на Волге", стоит как и раньше. Но на берегу появилось кафе -
плод инициативы местной турфирмы "Самараинтур"и небольшая пристань - построена уже на деньги областной программы по развитию туризма, как я понимаю. Там ещё одна кафешка.
Горы, как всегда, прекрасны, а самое главное, что медленно под-ни-ма-ют-ся. Только незаметно. Учёные говорят.

на фото: карьер Богатырь
сувенир - изображение солнца на речной гальке из Музея Солнца,
что в Новосибирском Академгородке (волжане, возьмите на заметку!)

Читать далее